Знакомство с Раем Джона Мильтона

К концу Книги Первой падшие ангелы собираются во дворце под названием Пандемониум, чтобы обсудить план действий: вести ли войну против Бога силой или хитростью. С развитием этих дебатов Сатана представляется читателю не только как властитель подземного мира, но и как его мнимый бог.

Книга Вторая

Синопсис

Большая часть Книги Второй описывает собрание падших ангелов в аду. Вместо того, чтобы продолжать войну против Бога и преданных ему ангелов, было решено исследовать Землю, место, где обитают люди, недавно созданные Богом, и чья природа, которая слабее ангельской, делает их чувствительными и даёт возможность сокрушить или поработить их. Сатана, добровольно вызвавшийся исследовать Землю и её обитателей, проходит через ворота ада, которые охраняются двумя фигурами, Грехом и Смертью. Сатана путешествует через Хаос, останавливается на выпуклой внешней стороне вселенной и оттуда бросается вниз чтобы достичь Земли.

Комментарий

Книга Вторая начинается с описания Сатаны, сидящем на троне над остальными ангелами. Молох – первый, кто открывает обсуждение ведения войны против Бога. Молох – воинственный ангел и призывает свои войска взвиться к небесам и использовать чёрный огонь, гром и молнии в качестве оружия. Несмотря на свой собственный призыв к действию, он, однако, признаёт, что его силы не смогут одолеть Бога. Разрушение небес и угроза спокойствию хоть и не будут военным триумфом, но послужат всё-таки возмездием, заключает Молох:

«[…]Прежний опыт подтвердил,

Что Небо мы способны сотрясти,

Вторгаясь непрерывно, и Престол,

Хотя и неприступный, и самой

Судьбою предназначенный Царю

Небесному, тревожить. Пусть победа

Немыслима, зато возможна месть!»

(Книга Вторая: 101–105)

[…]and proof feel

Our power sufficient disturb his heaven,

And with perpetual inroads alarm,

Though inaccessible, his fatal throne,

Which, not victory, yet revenge.

Белиаль, другой оратор, не принимает аргументы Молоха. Непризнание судьбы проигравшего является скорее проявлением трусости, а не храбрости, – аргументирует Белиаль. Более того, рассуждает он, бегство в пламенное озеро вовсе не такое уж и непереносимое, если сравнить с их положением сразу после низвержения падших ангелов с небес, – это может служить подтверждением того, что Бог может смягчить свой гнев со временем. В этих условиях падшие ангелы имеют реальную возможность приспособиться к подземной жизни:

«[…] Ни хитростью, ни силой – с Ним ничем

Не совладать. Кто может обмануть

Всевидящее Око? И сейчас

Он, с высоты, провидит нас насквозь,

Над жалкими стремленьями смеясь,

Настолько всемогущий, чтоб разбить

Противников, настолько же премудрый,

Чтоб замыслы развеять хитрецов.

[…]

Прискорбна участь наша, но ещё

Не самая печальная; почесть

Её счастливой можно, и она

Не станет горше, если на себя

Мы сами злейших бед не навлечём! […]»

(Книга Вторая: 188–193[…]196–203)

[…] for what can force or quile

With him, or who deceive his mind, whose eye

Views all things at one view? He from heaven’s height

All these our motions vain sees, and derides;

Not more almighty to resist our might,

Than wise to frustrate all our plots and wiles.

[…]

Better these than worse,

By my advice; since fate inevitable

Subdues us, and omnipotent decree,

The Victor will. To suffer, as to do

Our strenth is equal, nor the law unjust

That so ordains: this was at first resolved,

If we were wise, against so great a Foe

Contending, and so doubtful what might fall.[…]

Уводя внимание собравшихся в сторону от предстоящего решения продолжать войну против Бога, и призывая падших ангелов приспособиться к обстоятельствам, их окружающим, Белиаль устанавливает отправную позицию для третьего оратора, Моммона, который защищает создание царства ада:

«Зачем позолоченной кабалы

Нам добиваться – даже в Небесах?

В себе поищем блага. Станем жить

По-своему и для самих себя,

Привольно, независимо, – пускай

В глубинах Преисподней.»

(Книга Вторая 221–225)

Besides what hope the never-ending flight

Of future days may bring, what chance, what change

Worth waiting: since our present lot appears

For happy, though but ill; for ill, not worst;

If we procure not to ourselves more woe.