Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира

Кун, почти буквально цитируя древнегреческих мифографов, пишет, что Геракл удостоился бессмертия и вечного блаженства на светлом Олимпе «за все его великие подвиги на земле». Такая формулировка для современного сознания непостижима, ибо жизнеописание этого героя почти целиком состоит из совершенных в припадках злобы убийств, разорения городов, кровавого мщения, уничтожения целых родов и семей и снова убийств. Но именно потому мы уделили столько внимания критериям добра и зла, сформулированным в образах космологических мифов, и нравственным ценностям, дидактически поданным через примеры жизни героев, чтобы понять картину мира людей древней эпохи, их представления о хорошем и плохом. В современной гуманистической культуре «слезинка ребенка» — весомый нравственный аргумент, и он остается таким, несмотря на все пропагандистские злоупотребления и манипуляции. Для архаического же сознания мальчик, убитый Гераклом только за то, что подал не ту воду для мытья рук — мелочь, досадная неприятность, не имеющая никакого веса рядом с победой над гидрой или Немейским львом. Убийство в мифологической системе ценностей есть поступок, безусловно, порицаемый, но от него можно очиститься, принести пару жертв — и дело с концом. Зато нарушение законов богов, непослушание или проявление к ним непочтения гарантированно приведет в царство Аида. Геракл мстителен, злопамятен и крайне жесток, но таковы и боги, карающие без всякой жалости лишь за неосторожное слово.

Он человек, который во всех своих проявлениях действовал, словно бог — и в итоге закономерно стал богом.

Геракл — последний герой эпохи архаических мифов. Несмотря на то, что двенадцать подвигов на службе у Эврисфея являются центром его мифологической биографии, значительно большую ее часть занимают истории осад и сражений. Образ Геракла маркирует границу глобальной социально-культурной трансформации, укрепление построенных на власти военных элит государств и начало доминирования патриархально-военной культуры. В прошлое уходят герои, защищающие мир людей от порождений тьмы и хаоса; новое время называет героями тех, кто разрушает города и покоряет народы на поле сражений. Их приветствует наступившая эра письменной литературы, и о них повествуют ее первые величественные творения.

Глава 2 Гомер. «Илиада» и «Одиссея»

Каждая книга начинается одинаково. Мы берем ее в руки и на обложке видим имя автора, название, иногда — жанровое определение, например, «детективный роман», или «фантастическая повесть». Так мы впервые знакомимся с книгой и, как правило, это краткое представление в дополнениях не нуждается. Но вот мы открываем обложку, переворачиваем первую страницу «Илиады», начинаем читать:

  «Гнев, богиня, воспой Ахиллеса, Пелеева сына,
  Грозный, который ахеянам тысячи бедствий соделал:
  Многие души могучие славных героев низринул
  В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
  Птицам окрестным и псам (совершалася Зевсова воля), —
  С оного дня, как, воздвигшие спор, воспылали враждою
  Пастырь народов Атрид и герой Ахиллес благородный», —

и понимаем, что, когда речь идет о произведении, созданном более 2500 лет назад, без уточнений и комментариев не обойтись. Начнем с простого и главного.

Существует три рода литературы: эпос, лирика, драма. Драма определяется легче всего: это любые произведения, написанные для представления в театре. Они имеют характерную форму, практически не изменяющуюся на протяжении тысячелетий: будь то «Царь Эдип» Софокла, чеховская «Чайка» или «В ожидании Годо» Сэмюэля Беккета, мы увидим в начале список действующих лиц, текст будет представлять собой почти исключительно прямую речь, а вот описания не встретятся вовсе.

Отличительная черта лирики — выражение субъективных чувств или мыслей автора; в подавляющем большинстве случаев лирические произведения созданы в стихотворной форме, но встречаются и «стихотворения в прозе»: например, очевидно, что в «Песне о Буревестнике» Горькому важнее не рассказать о полете птицы над штормовым морем, а высказать личное эмоциональное отношение к метафорам бури и прячущихся от нее пингвинов. Когда Гоголь называет «Мертвые души» поэмой, он недвусмысленно указывает нам, что главное здесь — не похождения Чичикова, но пространные авторские лирические отступления от сюжета.