Знаменитость

Уже в переулке мы простились с англичаночкой, которая выскочила из склепа вместе с нами.

— А как вы это повезете через границу и таможню? — поинтересовалась Старкова.

— Что-нибудь придумаю. Спрячу в кассету группы «Песняры» или Аллы Пугачевой. Отличный материал! Russian underground! Первый класс! — улыбнулась в ответ девушка, уверенными движениями заталкивая магнитофон в небольшой заплечный рюкзачок, который впору было носить школьнице, а не профессиональной «акуле пера». В следующий момент она уже бодро шагала от нас в темноту переулка.

9

Когда мы вернулись к дому, когда поднялись на площадку и Маша уже открыла ключом дверь своей квартиры, Алеша вдруг спохватился.

— Эх, зря англичанку в гости не пригласили! Не по-русски как-то получается, — посетовал он.

— Ага, чтобы тут у меня при дочери разврат устроил? — подняла брови Старкова. — Смотрите у меня, чтобы сейчас ни звука!

— Как она? — спросил Алеша, разуваясь в прихожей как можно тише.

— Катюха-то? — переспросила Маша. — А что ей будет? Растет как на дрожжах. Петь уже начинает понемногу. В музыкальной школе педагог ее вундеркиндом считает. Сейчас спит уже, наверное. Представь, сама из музыкалки пришла, сама ужин разогрела, спать легла — умница моя!

На цыпочках мы пробрались на кухню, мимо закрытой двери в комнату, где, очевидно, спала девочка. На кухонном столе еще красовались остатки нашего дневного угощения.

— Ох, мужики, что же с вами делать! — вздохнула Старкова. — Нельзя вам туда идти завтра. Сердцем чую — нельзя! Это может плохо кончиться…

— Ты пойми, Маш! — горячо перебил Алеша. — Первый раз мне кто-то предлагает делать то, что я хочу. Первый раз кто-то видит во мне не просто скандально-подпольного шансонье, а настоящего певца. И неужели ради этого не стоит рискнуть? Пусть даже и жизнью? Для меня тут и риска-то на самом деле нет — иначе все равно сопьюсь, ты же знаешь. Так и буду мотаться по своему «золотому треугольнику»: Питер-Москва-Киев. Там спел «Мурку», там «Гоп-со-смыком», пока не свалюсь где-нибудь?.. Вот ты говоришь, глупость делаем? А у меня другого выхода нет. Спасибо вот Сереге — он деньги собрал!

Но в этот момент из комнаты, двери в которую были закрыты, раздался недовольный тоненький голос.

— Мам! — крикнула девочка. — Ну что вы так орете!

— Не будем, Катюша, спи! — спохватилась Старкова, прикрывая кухонную дверь. — Видал, какая примерная? В десять часов уже в кровати, еще на мамашу покрикивает, воспитывает, — с нежной гордостью пожаловалась Старкова.

— Знаешь, если вот сейчас не решусь — значит, я, правда, настоящий раб и других песен не заслуживаю, — на полтона ниже, громким шепотом продолжал Алеша. — Представь сама, что тебе бы сейчас время назад открутить? И сделать так, что ты сможешь петь, как раньше? Неужели бы не рискнула?! Песни поёшь, хоть немного? — поинтересовался Алеша.

— Иногда, на кухне, — с грустной улыбкой призналась Маша.

Она в этот момент собирала наши грязные тарелки. Поставила их в раковину, пустила воду. И вдруг потихоньку запела.

— Думы окаянные, мысли потаенные…

— Бестолковая любовь! Головка-то забубенная! — подхватил Алеша.

— Тоже знаешь эту песню? — радостно удивилась она.

— Я все народные песни перелопатил, — с апломбом заявил Алеша.

— Фигня! — прыснула Старкова. — Это авторская песня. Юлий Ким сочинил! — и, не прекращая мыть посуду, продолжила петь. — Все вы думы помнитё! Все вы думы знаетё!

— Так почто ж вы мое сердце этим огорчаете! — уже во весь голос весело допел Алеша.

И даже я, будучи совсем дилетантом, мгновенно оценил, как идеально гармонируют их голоса, как красиво звучит то, что эта парочка так легко выдала небрежным экспромтом.

— Ма-ам!!! — снова раздался скорбный вопль из комнаты. — Вы опять шумите?!

— Все, моя ласточка!!! — оглушительно пообещала Маша и внезапно закашлялась. Громко, взахлеб, мгновенно задохнувшись. Лицо ее покраснело. Не прекращая кашлять, Старкова выбежала из кухни. И только хлопнула дверь в ванной комнате.

— Что с ней? — удивился я.

— Сорвала голос, — объяснил Алеша. — Еще тогда. Самый красивый женский голос, который мне только доводилось слышать. Из-за ерунды! — он только с досадой хлопнул себя по коленке. — Ай, что теперь об этом говорить!

Маша вернулась довольно быстро.

— Вот и все мои песни. Только и гожусь теперь — колбасу музыкантам строгать, — она развела руками с виноватой улыбкой.

Тем временем Алеша отпросился на минутку на улицу. Сказал — покурить. А мы с Машей остались сидеть вдвоем на кухне друг напротив друга.

— И что? С этим ничего нельзя сделать? — спросил я. — Лечить горло ты не пробовала?

— Гортанный нерв защемлен, — пожала плечами она. — Опухоль трахеи, говорят, доброкачественная. Из-за этого отек голосовой складки. Мне говорили, что где-то за границей, в каких-то швейцарских клиниках вроде научились это лечить. Но кто ж меня в Швейцарию выпустит? И сто тысяч швейцарских франков на операцию где взять? Так что я не переживаю. Горло — слабое место оказалось. Судьба такая. Бодливой корове бог рог не дал, — усмехнулась она, явно стремясь свести разговор к шутке.