Знаменитые русские о Неаполе

Я возвращался домой после долгой прогулки на берегу моря. Я быстро шел по улице; уже давно настала ночь, южная, не тихая и грустно задумчивая, как у нас, нет! вся светлая, роскошная и прекрасная, как счастливая женщина в цвете лет; луна светила невероятно ярко; большие лучистые звезды так и шевелились на темно-синем небе; резко отделялись черные тени от освещенной до желтизны земли. С обеих сторон улицы тянулись каменные ограды садов; апельсинные деревья поднимали над ними свои кривые ветки, золотые шары тяжелых плодов то чуть виднелись, спрятанные между перепутанными листьями, то ярко рдели, пышно выставившись на луну. На многих деревьях нежно белели цветы; воздух весь был наполнен благовонием томительно сильным, острым и почти тяжелым, хотя невыразимо сладким. Я шел и, признаться, успев уже привыкнуть ко всем этим чудесам, думал только о том, как бы поскорей добраться до моей гостиницы, как вдруг из одного небольшого павильона, надстроенного над самой стеной ограды, вдоль которой я спешил, раздался женский голос. Он пел какую-то песню, мне незнакомую, и в звуках его было что-то до того призывное, он до того казался сам проникнут страстным и радостным ожиданьем, выраженным словами песни, что я тотчас невольно остановился и поднял голову. В павильоне было два окна; но в обоих жалюзи были спущены, и сквозь узкие их трещинки едва струился матовый свет. Повторив два раза – vieni, vieni ‹приди, приди›, голос замер; послышался легкий звон струн, как бы от гитары, упавшей на ковер, платье зашелестело, пол слегка скрипнул. Полоски света в одном окне исчезли… кто-то изнутри подошел и прислонился к нему. Я сделал два шага назад. Вдруг жалюзи стукнуло и распахнулось; стройная женщина, вся в белом, быстро выставила из окна свою прелестную голову и, протянув ко мне руки, проговорила: «Sei tu?» ‹Это ты?› Я потерялся, не знал, что сказать, но в то же мгновение незнакомка с легким криком откинулась назад, жалюзи захлопнулось, и огонь в павильоне еще более померк, как будто вынесенный в другую комнату. Я остался неподвижен и долго не мог опомниться. Лицо женщины, так внезапно появившейся передо мною, было поразительно прекрасно. Оно слишком быстро мелькнуло перед моими глазами, для того чтобы я мог тотчас же запомнить каждую отдельную черту; но общее впечатление было несказанно сильно и глубоко… Простояв довольно долго на одном и том же месте, я, наконец, отошел немного в сторону, в тень противоположной ограды, и стал оттуда с каким-то глупым недоумением и ожиданием поглядывать на павильон. Я слушал… слушал с напряженным вниманием… Мне то будто чудилось чье-то тихое дыхание за потемневшим окном, то слышался какой-то шорох и тихий смех. Наконец, раздались в отдалении шаги… они приблизились; мужчина такого же почти роста, как я, показался на конце улицы, быстро подошел к калитке подле самого павильона, которой я прежде не заметил, стукнул, не оглядываясь, два раза железным ее кольцом, подождал, стукнул опять и запел вполголоса: «Ессо ridente…» ‹Вот веселый› Калитка отворилась… он без шуму скользнул в нее. Я встрепенулся, покачал головой, расставил руки и, сурово надвинув шляпу на брови, с неудовольствием отправился домой. На другой день я совершенно напрасно и в самый жар проходил часа два по улице мимо павильона и в тот же вечер уехал из Сорренто, не посетив даже Тассова дома ‹дома в Сорренто, где родился Торквато Тассо. – А. К.›.

И. С. Тургенев. Три встречи (1851) // Собрание сочинений в 12 тт. M., 1954, т. 5, с. 235–237

Иван Сергеевич Аксаков

Иван Сергеевич Аксаков (26.09.1823, с. Надеждино Оренбургской губ. – 27.01.1886, Москва) – публицист, поэт, общественный деятель. Окончил Санкт-Петербургское Училище правоведения, служил чиновником в Правительствующем сенате и Министерстве внутренних дел. Позднее полностью посвятил себя литературному и издательскому труду.

В начале 1857 г. И. С. Аксакову не было еще 34-х лет. После многочисленных поездок по России, за описание которых (например, за исследование об украинских ярмарках) он получил сначала Константиновскую премию Географического общества, а затем и Демидовскую премию Академии наук, Аксаков решил предпринять большое заграничное путешествие – чтобы завершить свое «бродяжничество», после чего приняться «за серьезное дело». В середине марта он выехал из Петербурга в Германию, посетил Мюнхен, Нюрнберг, Вюрцбург, Франкфурт, Майнц. Далее через Страсбург и Нанси прибыл в Париж, откуда ездил в Лондон к А. И. Герцену.

Поздней весной 1857 г. Аксаков отправился в Италию. В те дни он писал родным: