Знаменитые русские о Венеции

Венецыя – место зело великое и предивное, цесарского столишного города Вены многим двое болши. Около Венецыи стен городовых и башен, проезжих и глухих, нет. Домовное строение все каменное, преудивителное и зело великое, каких богатых в строении и стройных домов мало где на свете обретается. В Венецыи по всем улицам и по переулкам везде вода морская, и ездят во все домы в судах, а кто похочет иттить пеш, также по всем улицам и переулкам проходы пешим людям изрядные ко всякому дому; и во всяком дому двои ворота: одни в водяные улицы, а другие на сухой путь; и многие улицы и переулки разделены на двое половина: водяного пути, а другая – сухаго. В Венецыи лошадей и никакого скота нет, также корет, колясак, телег никаких нет, а саней и не знают. В Венецыи по улицам чрез воды поделано множество мостов каменных и деревянных… В Венецыи воздух тягостен и бывает дух зело грубой от морской воды… Товаров на пищу, то есть хлеба и харчу всякого, мяс, рыб и живности всякой, в Венецыи множество, а паче всего премногое множество всяких фруктов и трав, которые употребляютца в пищу и зело дешево; и во весь год, в лете и в зиме, фрукты, то есть гроздие, и травы не переводятся; также и цветы во весь год бывают, и много цветов продают всяких для того, что венецыянки, жены и девицы, употребляют цветы в уборы около своих голов и около платья.

П. А. Толстой. Путешествие стольника П. А. Толстого по Европе 1697–1699.

‹Запись 15 июня 1697 г.› М., 1992, с. 51, 54.

Д. Фонвизин

1785

Мы теперь в Венеции. Город пречудный, построен на море. Вместо улиц каналы, вместо карет гондолы. Большую часть времени плаваем… Первый вид Венеции, подъезжая к ней морем, нас очень удивил; но скоро почувствовали мы, что из доброй воли жить здесь нельзя.

Вообрази себе людей, которые живут и движутся по одной воде, для которых вся красота природы совершенно погибла и которые, чтоб сделать два шага, должны их переплыть. Сверх же того, город сам собою безмерно печален. Здания старинные и черные; многие тысячи гондол выкрашены черным, ибо другая краска запрещена. Разъезжая по Венеции, представляешь погребение, тем наипаче, что сии гондолы на гроб похожи и италианцы ездят в них лежа. Жары, соединяясь с престрашною вонью из каналов, так несносны, что мы больше двух дней еще здесь не пробудем.

Письмо сестре, 28 мая 1785 г.

М. Погодин

1839

Я выходил беспрестанно на палубу любоваться морем, небом и месяцем. К 6 часам выползли из своих нор и прочие путешественники, с заспанными глазами. Вот начинает алеть заря, вот поднимается и солнце, вслед за румяной зарею… А вот из глубины встает и Венеция, Венеция, любовница морей, как Венера из морской пены. Верно, это сравнение уже сделано сто раз. Приближался в каком-то недоумении: душа, будто запертая, не имеет силы вырваться, обрадоваться, развернуться, – и молчит, не смеет шевельнуться. Пароход плыл тихо. Приближаемся, минуем несколько домов, остановились. Гондолы окружили пароход со всех сторон. Отчего они все черные? Гондольеры, в полосатых шараварах, кричат, зазывают пассажиров и перебивают их друг у друга. Надо ехать в полицию. Странный распорядок: все пассажиры должны забрать пожитки и ехать в полицию, везти паспорты, а потом уже разъезжаться по квартирам. Все едут к одному, – не лучше ли бы полицейскому комиссару приехать на пароход, рассмотреть паспорты, сделать, что ему нужно, и тотчас пропустить в город приезжих? Австрийская проволочка.

М. П. Погодин. Год в чужих краях. Дорожный дневник 1839.

М., 1844, т. 1, с. 185–186.

П. Анненков

1841