Знание и окраины империи. Казахские посредники и российское управление в степи, 1731–1917

За время своей деятельности Алтынсарин составил собственный репертуар представлений о настоящем и будущем степи. Понятие «казах» («киргиз») как отдельная категория идентичности имело ориенталистские обертона и отчетливо имперскую направленность. Но в руках Алтынсарина оно служило другим целям. Суть группового единства казахов, которую он видел в общем языке и религии, отвечала одним идеям русского правления в степи, но прямо противоречила другим[205]. Его понимание и способы изображения местной среды позволяли ему продвигать программу модернизации экономики Казахской степи, в которой не было места переходу к оседлому сельскому хозяйству и крестьянской колонизации, даже когда последняя, среди прочего, стала появляться в административных программах. Позже, будучи инспектором школ, он имел возможность реализовывать свои идеи на практике, рекомендуя учебные заведения и пособия, которые соответствовали его пониманию казахской культуры и развивали формы знаний и профессиональных навыков, лучше всего отвечавшие местным условиям. Однако в успехе всех начинаний Алтынсарина государственная власть играла огромную роль. Несмотря на его должность инспектора, возможность применять результаты его интеллектуальной деятельности на практике зависела не только от способности Алтынсарина передавать экспертные знания, но и от меняющихся задач царского административного аппарата.

Годы становления: язык и этнический партикуляризм

Алтынсарин родился в 1841 году на северо-западе Казахской степи, недалеко от будущего города Кустаная. Он рано осиротел и был усыновлен дедом, бием по имени Балгожа [Бейсембиев 1957: 133]. Его жизнь мало чем отличалась от биографий других казахов, служивших в местных имперских учреждениях того времени с их вечной нехваткой кадров: он родился в семье, которая имела высокий социальный статус и была заинтересована в его сохранении. Поэтому в 1846 году дед записал пятилетнего Алтынсарина в будущую школу, которая должна была открыться в Оренбурге под эгидой Пограничной комиссии, чтобы готовить казахских мальчиков к работе секретарями, толмачами и письмоводителями в различных государственных учреждениях [ССИА, 1: 9][206]. В 1850 году, после долгих споров между служащими Пограничной комиссии и центральными органами Министерства иностранных дел, школа наконец открылась, и Алтынсарин с десятью другими казахскими мальчиками составили ее первый класс[207]. Здесь, в небольшом каменном доме на Большой Николаевской улице в Оренбурге, через двор от зданий Пограничной комиссии, детей учили по программе, включавшей несколько языков (в первую очередь русский и татарский), формальное изучение Корана и арифметику [Васильев 1896: 44–47; Ильминский 1891: 86–91].

Карта 2. Территориальное деление Казахской степи по Туркестанскому и Временному положениям

Приспособиться к новой среде девятилетнему Алтынсарину было непросто. Он лично просил руководство школы позволить взрослому казаху, сопровождавшему его в Оренбург, остаться с ним, и власти удовлетворили эту просьбу [Ильминский 1891: 76]. Как бы то ни было, вскоре его таланты проявились. Когда в 1857 году первая группа казахских мальчиков завершила учебу государственными экзаменами, Алтынсарин занял четвертое место среди 22 учеников, получив отличные оценки по всем предметам и снискав себе репутацию ненасытного читателя[208]. Получив образование, позволяющее поступить на государственную службу, он в возрасте 16 лет начал с самой нижней ступени карьерной лестницы – стал служить писарем у своего деда, который к тому времени занимал должность управляющего Узунским родом племени кипчаков (1: 14). Он быстро продвинулся по службе и уже вскоре был назначен младшим толмачом в Пограничной комиссии в Оренбурге, непосредственно под началом ее председателя, знаменитого востоковеда В. В. Григорьева (1816–1881)[209].