Знание-сила, 1998 № 03 (849)

Я видела Донбасс в 1915 году, а теперь вижу его в кино. Такая перемена за тридцать пять лет! Для такого преобразования срок малый, принимая во внимание времена гражданской войны и четыре года Отечественной войны. Жаль, что нет Миши (сын.— Б. И.) сейчас, увидел бы, как наш народ окреп, вырос и что сделал для себя. Вот думаешь обо всем, увлекаешься нашей текущей жизнью, с радостью, с восторгом следишь за нашими стройками. А потом оглянешься на себя. А ты кто? Ссыльная, «враг народа»! За что? За мужа. Значит, во мне не было бдительности, я была ротозей, я нечутко относилась к сложившейся обстановке. Конечно, я заслужила это наказание, которое длится уже шестнадцать лет, а может быть, и на всю жизнь. Если до сих пор у нас работают иуды, то ждать помилования не приходится и просить недостойно. Правда, (...) меня все величают Зинаидой Михайловной, фамилию редко знают: мое имя популярно, но я чувствую па себе это клеймо, и оно жжет мою душу. И пою арию Игоря: «Дайте, дайте мне свободу, я позор свой искуплю». А вот изречение Авиценны: «Так как друг много водился с моим врагом, то мне уже не годится более водиться с другом. Остерегайся того сахара, который смешан с ядом, берегись той мухи, которая сидела на дохлой змее».

Такое вот письмо, январь 1953 года. Не забывайте о цензуре, которая всю переписку в стране держит под контролем, а уж письма ссыльных поселенцев — тем более. Ведь так хочется откликнуться на события и показать (тем, кто за цензурой), что ты мыслишь, «как надо», и напомнить о прошедших шестнадцати годах (тем, кто за цензурой). Ведь дочь и так нее знает и не забывает. В то же время надо так написать, чтобы, не дай Бог, не подумали, что ты недовольна теперешним положением, а то будет еще хуже. И пусть ты простой бухгалтер, но работаешь в больнице, и твой муж, хоть и латыш, а тоже нерусский. Вся страна занята делом — «делом врачей». Не дай Бог попасть в причудливые и мрачно таинственные лабиринты, которые выстраивал Сталин для своего любимого народа!

После этого письма — несколько обычных писем от любящей матери, собирающей ко дню рождения дочери какие-то убогие подарки, и с просьбами голодающего человека прислать немного того, немного этого...

Затем почти месячный перерыв, дочь молчит, и наконец, письмо задыхающейся от тревоги, надежды и одиночества матери 10 марта 1953 года. Догадывалась ли она о том, что через несколько месяцев будет освобождена?

«Моя дорогая!

Пора закончить письмо, начатое тобой после дня рождения. Правда? Я не ошиблась. Ты начала писать, но нет времени закончить. Я не говорю о днях 6, 7, 8, 9 марта, когда работа валилась с рук, когда мысли были заняты одним. Тяжела утрата. С Софочкой (соседка.— Б. И.) мы пролили не одну слезу. Осталась только вера в новое правительство и твердое руководство партии. Самое главное — это дать отпор агрессорам. А народ наш верен своему правительству.

Что задержало тебя, почему пе могла до сих пор написать? Хотелось знать, как прошел у тебя день рождения (...)

Жизнь у меня течет своим чередом. Сегодня идем смотреть «Молодость Карузо» — итальянский певец. А завтра «Ревизор». Погода? Бураны с легким морозцем. У нас, наверное, начинается весна».

Сталин умер... Ее муж погиб в тюрьме, сын Миша убит на фронте, дочь вышла замуж за татарина или башкира Нуриддинова и родила дочь. Как во многих советских семьях, смешалась кровь Запада и Востока, Юга и Севера, крестьян и интеллигенции.

Сталин умер... Москва. Первоклассник Дима, который проучился уже целых шесть месяцев в школе, пишет двоюродному брату Вале письмо с ошибками под звуки траурных мелодий из срочно отремонтированного отцом приемника. Сохраним орфографию и пунктуацию этого наивного письмеца:

«Валя привет тебе от Папы и Мамы и Люси и от меня. У нас грустная музыка. Валя а вы слушаете радио. Очень очень жаль что умер наш вождь и учитель детей Сталин. Валя а вы чевонибудь слышали. Напиши мне? Жду, тваих, писем. Пишы. Дима. 4 письмо».