Знание-сила, 2003 № 01 (907)

Как мне кажется, хотя это и звучит парадоксально, нарастает число «романтических» семей, когда поиск счастья становится главной семейной ценностью. Думаю, второй по распространенности мотив-бегство от одиночества. Объявления в газеты знакомств дают чаше всего не из-за сексуальной озабоченности, а именно в попытке убежать от одиночества. Наверное, общее расширение свободы личности, пространства для ее саморазвития увеличит число браков, прежде казавшихся невозможными: само слово «мезальянс» отойдет в прошлое. Например, ему 30 лет, а ей – 50. Обыденное сознание освоит новые для себя понятия: психологическое время личности и психологическое время семьи. Я не буду загадывать на будущее – это раньше мы жили постоянным ожиданием рая.

Отец и мать, деды и бабки были для нас в детстве не только источниками и центрами любви и непререкаемого авторитета; одни были окружены в наших глазах еще каким-то ореолом, который не знаком новому поколению… В нынешнее время и любовь, и почтительность принимают «облегченные» и «упрощенные» формы.

Сергей Трубецкой.

«Минувшее». Париж, 1989

Одна история болезни за другой констатирует, что пациент имел холодную мать, доминантную мать, отвергающую мать или, наоборот, мать-собственницу и чрезмерно опекающую мать. Они предполагают, что пациенту во времена его младенчества не давали чувствовать себя уютно в этом мире за исключением тех случаев, когда он вел себя определенными способами, несовместимыми с графиком нужд и потенций малыша, да к тому же еще и внутренне противоречивыми. Они также предполагают, что мать подавляла отца, и что хотя он давал больше нежности и понимания детям, чем это делала она, в конечном счете и отец разочаровывал своих детей…

Эрик Эршсон.

«Детство и общество»

А ведь я даровитый человек. Будь возле меня в ту пору любящая женщина – каких только высот я бы не достиг! Но одинокий человек не может всегда хранить веру в себя. Нам надо, чтоб возле нас был свидетель нашей силы – кто- нибудь, кто ведет счет нанесенным ударам, отмечает удачи, неудачи и увенчивает нас лаврами в день победы – как когда-то в школе, в день раздачи наград, получив похвальный лист и стопку книжек, я искал глазами маму в толпе родителей, и под звуки военного оркестра, игравшего туш, она мысленно возлагала на мою головенку, остриженную под машинку, золотой лавровый венок… Впрочем, мамина нежность не заменила бы мне той любви, которая могла бы спасти меня на решающем повороте моего жизненного пути.

Франсуа Мориак.

«Клубок змей». 1932