Знание-сила, 2005 № 02 (932)

В.А. Рохлин. Избранные труды и воспоминания. М, 2001.

Десять лет назад, к очередному юбилею Победы, под таким названием в журнале были опубликованы воспоминания Игоря Кленова — двадцатилетнего лейтенанта, командира батареи "катюш". Он не раз получал приказы лично от Жукова — да не просто приказы, а с разъяснением. "Вы считать умеете? Сосчитайте сами, сколько ваших ребят погибнет, стреляя прямой наводкой по этим немцам, и сколько сотен солдатских жизней вы этим сбережете!" Если бы грозный Жуков мог всегда приказывать в таком стиле — не грозя расстрелом непонятливому подчиненному! Тогда соотношение потерь Красной армии и вермахта в войне, вероятно, не выразилось бы горькими цифрами: три к одному.

Так воспитывал новых львят царь зверей в погонах маршала Советского Союза. А как воспитывали их другие маршалы той поры — в штатских пиджаках, но с академическими званиями, подчиненные главному людоеду СССР и подконтрольные его главному палачу? Об этом мы узнаем только сейчас, когда бывшие львята ушли из жизни, а их детеныши публикуют мемуары "без ретуши". Именно так озаглавил свою книжку Борис Лазаревич Иоффе — питомец школы Ландау и ведущий научный сотрудник ядерно- реакторного института ИТЭФ. Эго же название могли использовать сотрудники "Курчатника" (ИАЭ), опубликовав сразу два сборника воспоминаний: к 100-летию Михаила Леонтовича и к 90-летию Аркадия Мигдала. И наконец, математики Москвы, Петербурга и Новосибирска, издавшие достойный мемориал славного ректора ЛГУ Александра Даниловича Александрова и тамошнего профессора Владимира Абрамовича Рохлина.

Давно мы ждали столь честных книг о славном и жестком прошлом нашей Большой Науки! Например, Лев Ландау — неизлечимый мальчишка на троне теорфизики, вроде своего американского собрата — Ричарда Фейнмана. Оба героя обладали уникальной физической интуицией, но не были большими математиками и потому особо почитали тех коллег, которые были способны уберечь их от математических ошибок. Оттого вечно юный хулиган Ландау уважал матерого хулигана Мигдала, но терпеть не мог благовоспитанного Илью Пригожина, осененного сходной интуицией в моделировании неустойчивых процессов. Он же ни одно решение задачи не может довести до числа! Бесстыжий трепач! Патолог! И так далее...

И. Бор и Л. Ландау на "празднике Архимеда". 1961 г.

История рассудила спорщиков: оба стали нобелевскими лауреатами, но Пригожин — после смерти Ландау. А вот почему не стал лауреатом пробивной Мигдал? Это проблема.

Во-первых, он был ядерщик — а значит, "невыездной". Ландау тоже был невыездной и вдобавок "сидевший". Но о нем помнил его старый учитель Нильс Бор и регулярно напоминал Нобелевскому комитету. После катастрофы 1962 года шведские академики забеспокоились, и полуживой Ландау получил давно заслуженную премию за теорию сверхтекучести гелия. Но Мигдал остался без премии за решающий шаг в объяснении сверхпроводимости холодных металлов. Награду перехватили молодые американцы — Леон Купер и Роберт Шриффер, аспиранты Джона Бардина. Купер первый сообразил, что охлажденные электроны могут объединяться в пары, подобные атомам гелия. Так сверхпроводимость электрического тока сводится к сверхтекучести бозонной жидкости, давно изученной Ландау! Шриффер провел необходимые расчеты: это мог бы быстро сделать и Мигдал, если бы у него или у Ландау хватило дерзости спарить электроны. Но вот дерзости- то не хватило... Отчего?

Ахиллесовой пятой Ландау было творческое одиночество. Все коллеги того же уровня интуиции работали по другую сторону железного занавеса. Российские ученики смотрели на мэтра снизу вверх: они же не видели и не слышали, как размышляют Паули, Фейнман или Гелл-Манн! Как только личная интуиция обманывала Ландау (как в случае асимметрии вакуума, вызывающей нарушение четности в слабых взаимодействиях частиц), его сразу обгоняли западные коллеги, а свои ученики оставались на бобах. Мигдалу пришлось хуже других: он знал, что превосходит мэтра лишь в технике расчетов, и не верил, что хоть иногда он может опередить Ландау качеством своей интуиции. Американская молодежь свободна от сверхпочтения к учителям, оттого кварки и сверхпроводимость, вакуумные конденсаты и нарушения симметрии взаимодействий были открыты или поняты за океаном.

Л. Д. Ландау беседует с американским физиком К. Гел-Манном