Знание-сила, 2005 № 03 (933)

В. А. Невежин тоже уважает Сталина. Уважает, несмотря на многократно расширившееся в начале XXI века знание как о личности этого государственного деятеля, так и о самой эпохе. Он не подвергает сомнению легитимность сталинских "дружеских" застолий, наоборот, для него они — "составное звено процесса принятия решений по текущим проблемам внешней и внутренней политики СССР второй половины 1930-х — начала 1950-х годов". Более того, он оправдывает такую манеру поведения государственного деятеля, заставившего всю страну подчиниться своему распорядку дня, когда наркомы и местные партийные секретари ночами просиживали в своих кабинетах в ожидании возможного звонка из Кремля. Современный историк считает, что "будучи практическим политиком, Сталин постоянно должен был заниматься делами государственной важности, а установленного рабочего дня для этого ему явно не хватало. Общение с членами Политбюро, руководителями хозяйственных наркоматов, начинавшееся в его кабинете или в зале заседаний ЦК ВКП(б) в Кремле, часто завершалось в непринужденной домашней обстановке, за обедом или ужином".

А. Лактионов. "Переезд на новую квартиру", 1952

В некоторых случаях, по словам Невежина, вождь использовал застолья, чтобы отвлечься, "расслабиться" в компании близких ему людей, они были "единственной роскошью и увеселением в довольно-таки унылой и монотонной жизни Сталина". Таким образом, у него даже не возникает мысли о том, что все эти застолья и труд обслуживавших их людей оплачивались за государственный счет. Как, впрочем, и труд крепостных артистов, ублажавших диктатора. А поставлены были застолья на широкую ногу. Церемониалом приемов ведал специально назначенный генерал Г.А. Игнаташвили. Их роскошь поражала не только Папанина, но и иностранных гостей. Невежин прошает Сталину и эту роскошь, и его "слабости" из-за "приверженности идее построения сильного государства".

Здесь мы подошли к объяснительной парадигме современной историографии сталинского периода российской истории. Коротко ее можно выразить так: да, были репрессии, ГУЛАГ и т.п., но зато было построено сильное государство, проведена модернизация страны. Интерпретация всех остальных событий этого периода подчиняется идее сталинского великодержавия. Читаем у Невежина: "Во второй половине 1930-х — начале 1940-х годов советская промышленность претерпела коренную модернизацию, направленную на превращение СССР в мошную индустриальную державу и на повышение ее оборонного потенциала". Под эту модную сегодня идею великодержавия подверстываются все остальные авторские интерпретации. Вот как, например, Невежин пишет о начале Второй мировой войны: "1 сентября 1939 г. Германия напала на Польшу, и в Европе начались боевые действия, которые вскоре переросли во Вторую мировую войну. 17 сентября Красная Армия перешла границы Польши с востока и вступила на территории Западной Украины и Западной Белоруссии". Ссылка дана на "Известия" от 22 сентября 1939 года, то есть Невежин полностью принимает сталинскую интерпретацию этого кардинального события советской истории. И, конечно, он не готов признать агрессивность сталинской внешней политики накануне войны и после нее. Для него такая политика есть не что иное, как "наличие у И.В. Сталина твердого политического прагматизма в международных делах. Это качество он продемонстрировал, когда СССР подписал договоренности с нацистской Германией от 23 августа и 28 сентября 1939 года и приступил к разделу "сфер государственных интересов" в Восточной Европе".