Знание-сила, 2007 № 10 (964)

Здесь крайне важно слово «любым». Горшков не отрицает адаптацию видов к изменениям вообще, он лишь настаивает, что у такой адаптации есть предел, и этот предел заложен в «генетической памяти вида»: когда изменения превосходят то, что биота в состоянии восстановить, процесс ее адаптации и восстановления сменяется процессом ее полного уничтожения. Исходя из этих представлений, он атакует еще три заблуждения современной науки, имеющие более практический характер: попытки генотехнически менять и регулировать биоту, непонимание разницы между разными биотами (теми, что берут на себя задачу восстановления тяжелых изменений, и теми, что выполняют задачу оптимального регулирования, — их примерами являются лес сразу после вырубки и лес выздоровевший) и, наконец, подмену изучения реальных взаимосвязей между биотой и окружающей средой математическими компьютерными моделями и поспешными прогнозами.

Это, однако, не мешает ему самому сделать кое-какие прогнозы. По его мнению, уже сейчас любое продолжение вырубки лесов грозит переходом за границу допустимых изменений и последующей катастрофой. Человечество давно превысило свою допустимую численность и может существовать только за счет использования нефти и газа, но их запасы вскоре исчерпаются, а альтернативные источники энергии не смогут и не могут их заменить. Тот их вид, который имеет максимальный потенциал, — гидроэнергия — не может быть использован вообще, потому что это грозит новым нарушением биоты. Водородное топливо — миф, потому что свободного водорода в природе нет, а получение искусственного водорода требует таких затрат энергии, которые превосходят его собственную. В целом человечеству в самое ближайшее время грозит снижение доступных энергетических мощностей по меньшей мере на порядок.

Если же будут найдены какие-то альтернативные источники энергии (например, термоядерная), то в эйфории вседозволенности, вызванной этим открытием, человечество может так увеличить свой экономический и потребительский рост, что это окажет необратимое влияние на биоту. Сейчас еще можно вернуть планету к доиндустриальной норме, завтра для этого будет уже поздно, — так заканчивает свой анализ профессор Горшков.

Александр Яблоков

Хаит

Памятник жертвам Хаитского землетрясения

Место отрыва обвала

Таджикистан — страна сейсмически неспокойная: только за последние сто лет здесь произошло более тридцати очень сильных (семь баллов), разрушительных (восемь баллов) и опустошительных (девять баллов) землетрясений — по одному каждые три года. По приносимому ущербу и по количеству жертв землетрясения в нашей республике стоят на первом месте.

Наиболее известно почти десятибалльное землетрясение в феврале 1911 года, когда в центре Памира рухнул обвал объемом в два кубических километра, перегородивший долину реки Мургаб плотиной выше Останкинской башни, в результате чего образовалось известное Сарезское озеро. Однако о наиболее грозном землетрясении, унесшим многие тысячи человеческих жизней, долгие годы не упоминалось, хотя его можно сравнить с октябрьским землетрясением 2005 года в Пакистане.

Километрах в двухстах к востоку от Душанбе, между поселками Гарм и Джиргиталь, невдалеке от автомобильной дороги стоит высокий монумент из белого мрамора: в вечной неизбывной печали застыла женщина — символ Родины. А за ней в глубине долины реки Ярхыч высятся бурые холмы — самая большая братская могила в Таджикистане и одна из крупнейших в мире.

При взгляде на старые, довоенные карты Таджикистана видно, как густо была заселена долина реки Ярхыч — большого правого притока Сурхоба. Недалеко от ее устья стоял большой поселок Хаит — центр района, а выше по обеим сторонам широкой долины до самых верховий располагались кишлаки Бадымлог, Ярхыч-Миона, Ярхыч-боло, Туратал, Теплян, Деонасу, Каракол, Атайлоб, Даштинурон, Кызыл-Крым, Мазар, Диучи, Дашти- Мухамеджон... Многие из них насчитывали по несколько десятков домов. Были кишлаки и в долинах притоков Ярхыча: строения, сады, огороды, поля и, конечно, пастбища до самых ледников. Здесь сменялись поколения, текла нелегкая трудовая жизнь горцев.

Начало июля тысяча девятьсот сорок девятого года оказалось тревожным: в горах прошли ливни, почва на склонах пропиталась водой и почти одновременно начались усиливавшиеся с каждым днем подземные толчки. Горцам к землетрясениям не привыкать, однако на этот раз трясло и часто, и сильно. Особенно мощные толчки прошло седьмого, восьмого и девятого июля, вызвав многочисленные осыпи и камнепады. Местами с крутых склонов сползли на дно долин целые пласты влажной земли вместе с травой, кустарниками и деревьями. В некоторых кишлаках пострадали дома, их жители ночевали у соседей или под открытым небом, с беспокойством ожидая дальнейшего развития событий. А они оказались настолько страшными, как никто не мог представить.