Он опоздал всего на долю секунды. Рука в резиновой перчатке уже тянула рубильник вниз. Резкий щелчок, который послал по проводам ток убийственной мощности, разнесся над молчаливой площадью, перекрыв даже эхо комиссарского крика.
Аполлон Питиримович Гуськов, школьный учитель, пятидесяти восьми лет отроду, нескладный и нелепый — прикрыл глаза, чтобы не видеть страшную серую массу, молча взирающую на то, как убивают человека, и прошептал:
— Жаль… Как же мне всех вас жаль…
И «взорвался».
А секунду спустя прозвучал протяжный женский крик: — Да что же вы за звери такие!?
А потом заплакали дети…
— Поздравляю, коллеги! Действие «Излучателя» нейтрализовано! — Артур Иванович — жизнерадостный бородач, влетел в лабораторию, словно вихрь. Улыбаясь, пожимая протянутые руки, хохоча, как ненормальный, он подбежал к Лидочке Еременко — самой младшей участнице Проекта, подхватил ее на руки и, рискуя сбить приборы и зацепить коллег, завальсировал по комнате.
— Да, что вы, как ребенок, ей богу! — проскрипел сидящий возле мониторов Семен Климентьевич, старейший работник НИИ и руководитель Проекта в одном лице. — Видим, все прекрасно… давайте сюда ваши графики.
— А что, передачу наладили? — Артур осторожно поставил Лидочку на пол. Вынув из нагрудного кармана цифровой носитель, он положил его перед Семеном Климентьевичем и с интересом уставился в мониторы.
Лидочка одернула халат и рассмеялась:
— Артур, ну что же вы!? Сами же сказали — действие «Излучателя» нейтрализовано. Исчезло не только негативное воздействие на людей, но и помехи. Сигнал устойчивый и четкий. Прямо перед вашим приходом пошел… — Она помолчала и едва слышно добавила. — Справился таки Аполлон Питиримович…
Однако Артур ее услышал.
— Питиримыча жаль… — помрачнев, кивнул он. — Широченной души человек был. Добровольно пойти на подавление личности и нейролингвистическое программирование… Буквально стереть самое себя, это, знаете ли, не каждый… Да, не каждый.
— Но мы же могли восстановить его?! Правда? — с какой-то детской надеждой спросила Лидочка. — Неужели все должно было закончится именно вот так?
— Не могли, — скрипуче ответил Семен Климентьевич. — Аполлон знал, на что идет. И знал, что назад он не вернется. Просто он очень любил людей… даже этих, из Города. А когда любишь кого-то, гораздо легче приносить жертвы.
Некоторое время было слышно только, как тихонько гудят сверхмощные компьютеры. Затем Семен Климентьевич встал со своего кресла, и, подойдя к застывшей парочке, встал рядом.
— Земля ему пухом, — пробормотал он и принялся молча смотреть в мониторы слежения.
В немногочисленные камеры, некоторые из которых были установлены ценой жизни агентов, весь Город видно не было. Но полную картину это составить не мешало. Большая часть народа нестройной толпой шла в сторону периметра. По площади, побросав винтовки, слонялись солдаты. Некоторые люди сидели прямо на мостовой, обхватив головы руками, раскачиваясь из стороны в сторону. На трибуне, спрятав лицо в ладонях, рыдал Первый Заместитель. Совсем рядом, зажав в руке табельный пистолет, в неестественной позе лежал Верховный Комиссар.
И во всей этой суматохе никто не обращал внимания на центрального персонажа действия, сидящего на нелепом металлическом стуле, опутанного проводами, с мерцающим, будто нимб, обручем на висках. Откинув голову назад, Аполлон, не мигая, смотрел в весеннее небо и грустно улыбался — стройный и прекрасный, словно молодой бог.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀