Возражать ей не стали — Пупса вроде бы оставили, но сказать об этом не успели, потому что прозвучал неведомо откуда исходящий, напоминающий комариный писк, до внутренней дрожи неприятный, громкий звук. Мы одновременно взглянули на ходики с шишками и поняли, что настало время решающего выбора. Нечистая сила жаждала человеческих душ, но собравшиеся покрепче сомкнули уста, дабы, не дай Бог, не пробормотать что-нибудь помимо своей воли. Один Пупс слегка шевелил губами, но даже он нашел в себе силы и промолчал.
Время, отведенное на произнесение рокового обещания, наверняка, давно истекло, но мы в боязни сболтнуть лишнее хранили молчание до тех пор, пока не заговорило радио. Снова послышался голос того же теневого правителя, но на этот раз он был полон гнева и досады.
— Грязные тупые ослы! Из необъяснимого упрямства вы отказались от плывущего в ваши руки блаженства. Мы могли дать вам очень много.
Теперь пользуйтесь лишь результатом собственных трудов, а работать вы не любите, да и не умеете… Глупо. До победы не хватило одного человека.
Всего лишь одного ничтожного человечишки…
Словно бы захлебнувшись, радио умолкло, а баба Тоня, кряхтя, встала:
— Чего зря сидеть? Рассвело уже — пойду козочку покормлю.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Николай Скрицкий
Пришелец
Он плюхнулся на двор почти в полдень. Старуха ойкнула и присела от неожиданности, а Старик нажал не на ту клавишу компьютера, который отозвался негодующим писком.
И было чему удивляться. Нечто, возвышавшееся на утоптанной многими поколениями площадке перед домом, больше всего напоминало гигантский сапог, пригодный для тридцатиметроворостого великана. Не было видно ни отверстий, ни швов. Да и упал этот «сапог» с неба без рева двигателей: будто его кто-то поставил либо бросил на землю.
Несколько минут длилось молчание. Две пары глаз рассматривали невероятного пришельца. А тот стоял так спокойно, что даже не верилось, будто совсем недавно его не было. Разбежавшиеся куры уже спокойно клевали что-то совсем близко от «сапога».
— Ну, Старуха, и дела, — промолвил Старик.
Старуха, обычно говорливая, на сей раз промолчала. Два месяца назад они поселились на ферме, в доме, оставленном прежними хозяевами. Двое надеялись пожить вдали от шумных городов с толпами людей и автострад, заполненных автомашинами. Старик хотел завершить работу над книгой, а его подруга — просто отдохнуть от жизненной суеты.
Здесь, в лесу, была тишь и благодать. Новоиспеченные фермеры вернулись к натуральному хозяйству. Огород давал первые плоды, куры исправно несли яйца. Скоро должны были пойти ягоды и грибы. Что-то давали рыбалка и охота. Кое-кто из провизии двое привезли с собой. При необходимости можно было включить сеть доставки и заказать все необходимое из города. Но пока такой необходимости не возникало. И Старика, и Старуху пугала даже мысль о том, чтобы столкнуться с внешним миром, особенно с рекламой, которая назойливо врывалась в глаза и уши. По радио и телевидению, со стен домов и щитов реклама предлагала, рекомендовала, советовала, настаивала… Двое даже отключили информационные экраны, оставив только канал связи компьютера с библиотечной сетью. Несколько опомнившись, Старик оглянулся, проверяя, на месте ли ружье. Ружье висело на стене. Однако «сапог» вел себя так спокойно, что браться за оружие казалось излишним.
Тут, наконец, ожила Старуха. Она подошла вплотную к окну и внимательно рассматривала «сапог». Его трехметровые голенища и головки блестели как лакированные.
— Слушай, дед, может быть, сообщить в город. Кто его знает, откуда он прилетел.
— Нет уж. Если такая удача выпала нам, грех ею не воспользоваться. Давай сами зафиксируем все возможное, раньше прессы. Неси видеокамеру.