Знать (СИ)

— Ребята, может, вернем мальца? Как-то неправильно получается.

— Чего тут неправильного, — обиделся юноша, — вы сами считай что сбежали.

— Слушай, пацан, ты вообще кто?

— Ростислав. А вы кто?

— Дед Пихто!

Шутник согнулся пополам от боли и кувыркнулся вперед.

Ростислав отвернулся и стал смотреть на мелькающие панельные дома.

Глава 3

После взрыва и пожара лаборатория профессора Бронского выглядела, как Гоморра — выжженная, но очищенная от грехов. Такого порядка в ней не водилось с момента постройки ИНЯДа. Капитальный ремонт профессор отложил, чтобы не отвлекаться от сборки новой модели реактора. Сделали косметический. Нет худа без добра — вместо древнего компьютера поставили мощную машину, детали кастрюльного корпуса сияли заводским блеском, провода еще не собрали пыль и пахли обмоткой.

Николай Вальтерович работал дни и ночи, хотел успеть к дате презентации. Спустя месяцы ожидания, наконец, привезли «сердце» установки — магнетик из сверхпроводящих молекулярных кластеров. Композитный металл на основе ртути обеспечит обратную связь от плазмы к реактору, что и будет предтечей управляемого термоядерного синтеза.

— Schöner, — шептал Бронский, гладя на кусок трубы диаметром в обхват.

Бронский собирал детище подобно художнику, который грунтует холст, делает набросок и подбирает краски. Нежное прикосновение кисти, и основа реактора появилась на столе из небытия. Точным движением стал на место корпус. Его волшебство — огромная магнитная проницаемость, меняющаяся от температуры: чем она выше, тем больше поле. Потому плазма не выйдет из равновесия.

Новые детали Бронский привез из Столицы буквально на себе. Магнетик делали на заводе в соседней стране. Перевезти его через границу оказалось дольше, чем изготовить. Декларации, накладные, пропуски — проклятые бумаги.

Последний штрих — подключение установки к компьютеру.

Бронский отошел к окну и посмотрел на картину. Пусть акварель подсохнет, тогда оформим шедевр и — на презентацию.

Оглядывая свое творение, профессор не удержался от соблазна проверить его в действии.

Дрожащими руками включил питание и запустил в щадящем режиме, для прогрева. Затаив дыхание, откачал из цилиндра воздух и пустил аргон.

Аппарат гудел, вибрировал, но работал в штатном режиме. Николай Вальтерович положил ладонь на стенку корпуса и почувствовал себя будущим отцом, который гладит живот супруги.

На участках экрана появились расчерченные зоны со столбиками цифр и двумя графиками интенсивности пучков. Цифры-отметки о состоянии магнитов менялись, мигания напоминали цыганский танец: движения хаотичные, но вместе сливаются в осмысленную постановку. Бронский засмотрелся в монитор, забыв обо всем на свете, что тоже входит в замысел цыганских представлений.

Команда с клавиатуры — плазма вышла из состояния покоя. Танец превратился в безумную пляску, где нет места эстетике. Числа бились в конвульсиях и рвались из ненавистной ловушки.

Кривая интенсивности ползет почти горизонтально, с легким уклоном вниз. Со временем пучок расшатывается — трется о коллиматоры и попадает в резонансы. Привет от закона сохранения энергии.

Наступил самый ответственный момент. Если расчеты подвели или производитель нановещества не выдержал технологию… во второй раз лже-изобретателю вряд ли поверят.

Бронский больше не командовал процессом извне. Настало время показать себя материалу, из которого сделан цилиндр.

Прошло несколько минут.

Танцующие показатели приблизились к критической отметке, грозя в порыве вдохновения пожертвовать собой ради освобождения плазмы. Линия графика скакнула, но продолжила движение слева направо.

Враждебность ионов сменилась покладистостью, они отпрянули от цилиндра и стали в прежний хоровод, под твердую руку незримого режиссера. Пошалили детки и — обратно в строй. Материал стенок восстановил равновесие плазмы магнитными колебаниями.

Профессор пустился по лаборатории в пляс — благо, радио играло нечто популярно-танцевальное. Как раз для сошедшего с ума от счастья.

— Glorie Gott! — прокричал Бронский в вечернюю тишь. — Суть ясна, с деталями разобрались!

Ночевавшие у полуподвального окна собаки ответили ленивым лаем.

Запершийся в музее ИНЯДа сторож переглянулся с собутыльником и поставил стакан на стол, образовав в пыли ровный круг.

Накануне презентации Николай Вальтерович шутил, насвистывал, рассказывал истории, крутясь вокруг камеры. Боря Стебня слушал в пол-уха и улыбался невпопад. Его больше занимала игра, которая недавно появилась в сети. Боря ждал, пока скопируется загрузочный файл, с нетерпением постукивая ботинком по полу.

Бронский гонял аппарат в тестовых режимах. Корпус работал отлично, при пиковых нагрузках не давал ионам приблизиться к стенкам.

— Похоже на правду, — припевал Бронский и сверялся со справочником.

Боря отдавал себе отчет, что присутствует при великом событии.

Файл скопировался, пошла установка.

Пока камера «остывала», профессор переоделся и, пританцовывая, собрал записи в портфель. Хотел выключить компьютер, но передумал.