Зоя

Видно уже, что где то опохмелился и теперь срочно надо догнаться, что бы не протрезветь. На него накатывает это гнетущее состояние, когда ты вроде бы взобрался на радужную волну пьяного удовольствия, но алкоголя не хватило удержаться на ней, и ты стремительно скатываешься в похмелье и серые будни трезвости.

– А у меня-то, откуда деньги? Я зарплату, как и ты, третий месяц не вижу, – развела руками банщица.

– Зойка, не прибедняйся, калымишь тут постоянно на чае и вениках. Займи, будь человеком.

– Серега, ты еще прошлые долги не отдал, отвали, сказала же.

В эту «игру» они играют каждую неделю, Серега канючит, упрашивает. Зоя злится, ругается. Потом он пробует к ней поприставать или умаслить комплиментами, снова спорят. Иногда Зоя сдается, но чаще всего нет.

– Зоинька, ну на фунфырь, всего пятьдесят надо. Ты же знаешь, зарплата у меня хорошая, две ставки. Как придет, сразу все отдам. – Зоя стоит у окна и смотрит на проезжающие по дороге машины. Он встает, подходит. Пытается неумело ее приобнять сзади.

– Отвали, алкота, – бьет его ладошками куда придётся, – сказала же, нету денег совсем.

Ретировался. Стоит у двери, насупился.

«Значит правда, и у нее денег нет. Такой хороший запой пропадает», – совсем расстроился Серега.

За окном снова пошел снег. Крупные хлопья, как пары влюбленных медленно вальсируя, опускаются на мостовую. Фонари, словно софиты желтым своим светом провожают танцующих за кулисы, на мостовую.

– Твой опять приходил вчера, видела? – неожиданно прервал тишину кочегар.

Она словно в яму упала, земля резко ушла из-под ног. Затрясло. Мелкая дрожь как при высокой температуре пронзила все тело. Артема она не видела с прошлой осени, забыла уже совсем про него. Лишь изредка в подсознании всплывали его небесно-голубые глаза и такие сильные и нежные руки. Но сердце не обманешь, затрепетали старые чувства. Екнуло одинокое сердце.

– Врешь, все равно денег не дам. Не разжалобишь. – Резко ответила Зоя. Смекнула, что Серега мог придумать новую уловку.

– Да нет же, дура. Правда, приходил. Он уже месяц тут трется, кажется…

Она подскочила к нему резко, как хищник на жертву, так коршун падает с неба на беззащитного птенчика, так хватает свою добычу гепард. Волосы разметались, щеки горят огнем, в глазах холодная бездна Коцита1. Схватила за фуфайки и стала трясти, словно куклу. Откуда только сила в этой хрупкой женщине, еще и в конце рабочего дня. Слезы хлынули потоком из глаз.

– Что ты сказал, сволочь! Повтори! Я бы заметила, слышишь! Месяц, не ври мне, скотина! Он уже больше года тут не появляется. – Она все трясла его и трясла, словно плодоносное дерево, желая вытрясти из него если не спелый плод правды, то хотя бы горькое зерно надежды.

Серега с размаху зарядил ей пощечину. Зоя села от неожиданности на пол. Как холодной водой окатил после бани. Покалывание по всему телу, а голова словно очистилась, и все такое ясное и необычно контрастное стало в одночасье. Слезы высохли, как не было. Сидит тихо посреди комнаты и держится за скулу.

Серега подал стакан воды и помог встать. Сели пить чай.

– Он к восьми обычно приходит. Стоит на другой стороне улицы или еще где то вдалеке. Я с ним разговаривал, не так давно. Думал снова вместе. А он, того, просто так приходит.

Серега рассказывал, что то еще, про любовь и высокие чувства. Потом плавно перешел к горестям собственной жизни и снова попросил стольник. Зоя не слушала, думала о своем, глядя в окно. Когда то, как казалось верное, легко принятое решение и последовавшая обида на невиновного человека пропала. Она все думала, что смотрит в прозрачное озеро своей жизни и четко видит свое отражение, но старый приятель бросил камень и по воде пошла рябь, а со дна поднялась муть нерешенных проблем.

Банный день подошел к концу. Как пингвины уходят в море, неуклюже покачиваясь из стороны в стороны, так и люди зимой в дурацких шубах по нечищеным тротуарам вразвалку бредут нестройной вереницей из бани прочь.

На другой стороне улицы одинокая фигура «подпирает» фонарный столб. Сердце у Зои бьется все сильнее. Неужели не соврал.

– Выключи свет и закрой тут все, завтра еще дам. – Бросила она на стол мятую сотню.

Задремавший было Серега подскочил к окну. Зойка сбежала с крыльца, как маленькая школьница после ненавистных уроков, в одном платке и сланцах на ходу натягивая цигейковую шубу. Она летела наперерез улице, к ждавшему ее много лет мужчине. Снова слезы, не разбирая дороги, она не бежала, она летела по скользкой мостовой.

Радио мирно убаюкивало в теплой кабине седельного тягача. Дорогая на выезд из города совсем пустая, снег вот только пошел и все портит. Он много лет за рулем, если ветра не будет, то ничего страшного в этом нет, справится как всегда. Она упала с небес или выросла из-под земли, это уже не узнать. Голова как арбуз раскололась от удара фуры, шубу намотало на колесо, он даже не успел нажать на тормоз. Да и куда там, на скользкой дороге.