Золоченые

– Бритта права, – говорю я. – Мы все отправляемся в незнакомое место и столкнемся с ужасами, которые трудно даже представить. Можно вынести все в одиночку. – Темный подвал. Золотая кровь на камнях. – Или объединиться, помогать друг другу. Бритта уже мне помогала. Я проспала все путешествие по морю, и она тайком съедала мои порции, чтобы никто не начал задаваться вопросом, как же я так долго протянула без пищи.

– На какую пошла жертву, – скользит по пухленькой фигурке Бритты взгляд бунтарки. – Попировала пару дней в свое удовольствие.

Ее сарказм вызывает укол боли.

– Четыре недели, – холодно говорю я. – Почти месяц.

Вот теперь бунтарка распахивает глаза.

– Месяц? – выдыхает она.

Близняшки-нибари потрясены не меньше.

– Месяц не ела? – задумчиво вторит та, что повыше. – А выглядишь-то здоровой.

Ее сестра кивает в знак согласия, но по-прежнему молчит. Начинаю сомневаться, может ли она вообще разговаривать.

– Вряд ли наш род способен умереть от голода, – отвечаю я.

– Верно. – Мрачное выражение в глазах бунтарки свидетельствует, что ей это известно не понаслышке. – Однако пагубные последствия все же видны. Наша способность исцеляться имеет пределы, и чтобы ее подпитывать, нам нужна пища. – Бунтарка оглядывает меня с головы до ног. – Волосы не повылезали, тело не похудело. Кожа не сморщилась, нет язв вокруг рта. Как давно ты голодала?

Пока я вспоминаю, Бритта подается вперед.

– Она все еще не поела.

Пораженно мигаю, осознав, что она права. Когда я в последний раз ела? Или хотя бы пила? Пытаюсь определить день, но воспоминания ускользают, сливаясь в бесформенную массу. Они теперь всегда такие, с тех самых пор, как я оказалась в подвале.

Бунтарка кривит губы.

– Противоестественная, – бросает она с отвращением.

Вздрагиваю от этого слова, как вдруг к бунтарке поворачивается молчаливая нибари.

– Мы все такие – и ты тоже, – фыркает она. У нее, как и у сестры, проницательные глаза, вызывающее выражение лица, ритуальные шрамы на щеках и плечах. – Как еще, по-твоему, ты расшвыряла стражу в Зале Джор? Или знаешь еще какую человеческую женщину, которая обладает такой силой?

Бунтарка цепенеет.

– Знаю, разумеется…

– Нельзя насмехаться над другой за противоестественность, когда люди считают тебя точно такой же, – перебивает та нибари, что ниже ростом.

– Тем больше причин объединиться, – объявляет Бритта, протягивая ладонь близняшкам. – Я – Бритта.

Сестры смотрят на ее руку, потом друг на друга. Та, что повыше, бритая налысо, пожимает ладонь первой.

– Я – Адвап́ а, первая дочь Табел́ о, верховного вождя нибари.

– А я – А́ша, вторая дочь Табело, верховного вождя нибари, – кивает ее сестра, покачивая косами.

Затем близняшки поворачиваются ко мне, и я тоже протягиваю ладонь.

– Дека из Ирфута, – пожимаю я их руки по очереди.

– Рада знакомству, – произносят обе нараспев.

Мы все смотрим на бунтарку. Сперва она просто глядит на нас с отвращением. И наконец со вздохом закатывает глаза.

– Ладно уж, я – Белка́лис из Уа́льпы, – называет она далекий западный город вблизи от границы с Неизведанными землями.

– Рады знакомству, – отзываемся мы.

– Это не делает нас друзьями, – ощеривается Белкалис.

Бритта широко улыбается, на ее левой щеке появляется ямочка.

– Но делает союзницами.

Я киваю.

– Давайте прикрывать друг другу спину, насколько это возможно.

Это условие, похоже, успокаивает Белкалис.

– Насколько это возможно, – соглашается она и добавляет: – Но поймите вот что: я сбегу из этой адской дыры при первой же возможности.

Бритта хмурит брови.

– Что же, ты не хочешь быть чистой? Блаженны кроткие и покорные, смиренные и истинные дщери человеческие, ибо незапятнанны они пред ликом Отца Безграничного. Так гласят Безграничные Мудрости.

Белкалис опять закатывает глаза.

– Ты и правда веришь в эту дрянь? Чистота – лишь иллюзия. Как и отпущение грехов и все прочее из этой проклятой книжонки. Даже такие идиотки, казалось бы, уже должны догадаться.

У меня чуть не отвисает челюсть. Я еще никогда не слышала, чтобы кто-то так отзывался о Безграничных Мудростях, а уж о чистоте! Быстро поднимаю взгляд, возношу короткую молитву Безграничному Отцу о прощении. Прошу, прошу, пожалуйста, не наказывай нас за это, умоляю.

Поворачиваюсь к остальным:

– Наверное, нам лучше помолиться.

– Если тебя так прошибло, – пожимает плечами Адвапа.

Сама она явно не собирается. Как и ее сестра, и Белкалис. Неужели что-то в южных провинциях заставляет людей так отвергать Безграничного Отца?

Я не хочу в этом участвовать. Не хочу участвовать ни в чем, что может привести меня обратно в тот подвал, обратно ко всей той крови, боли…

С облегчением чувствую, как Бритта прижимается ближе.

– Я помолюсь с тобой, Дека, – протягивает она руку.

– Спасибо, – шепчу я, крепко ее сжимая.

Мы молча молимся. Повозка грохочет к окраинам столицы.

* * *