Золотая булавка Юлия Цезаря

Иветта побледнела и покачнулась, но он подхватил ее сильной рукой…»

«Ну надо же, – подумала Вита, – это же он описал всю сцену там, на Острове. Все ясно: ему не хватает своих мыслей, он решил, что грех пропадать такому сюжету. И еще придумал мне дурацкое имя Иветта, а себя-то как описал! Мускулы перекатываются под загорелой кожей… да у него их вообще нету. И глаза стальные! С ума сойти! Да свинячьи у него глазки! И парео вовсе не лиловое, а сиреневое, может, этот Филимон еще и дальтоник?»

– Витка, ты идешь? – послышался Ленкин голос из кухни. – А то Лелик еще пиццы просит!

– Сейчас! – Вита открыла последний файл и прочитала кусок из середины:

«– Ты еще жив? – прошептал Деций.

Пес приоткрыл пасть, обнажив огромные клыки. По его коже пробежала дрожь.

Любой другой человек на месте Деция отдернул бы руку – но Деций не шелохнулся. И адский пес не вцепился в его руку зубами – он доверчиво и благодарно лизнул человека.

Деций осторожно расстегнул ошейник, чтобы раненому псу легче было дышать.

Освободившись от тесного ошейника, Тинус вздохнул, мощная грудь заметно приподнялась.

На кожаном ремне была укреплена бронзовая пластинка с изображением оскаленной морды – морда эта была точь-в-точь похожа на морду самого Тинуса, но Деций знал: на этой пластинке было отчеканено изображение основателя рода священных псов, того первого Тинуса, который спустился с облаков вместе со своим божественным хозяином. И еще он знал, что эта пластинка – не просто металлическая бляха, какими украшают ошейники породистых собак. Это – священная фибула, ее позволялось носить только верховному жрецу главного этрусского божества.

Должно быть, последний верховный жрец прикрепил свою фибулу к ошейнику священной собаки, зная, что Тинус сбережет ее лучше всякого другого охранника…»

– Что это такое? – Вита не поверила своим глазам. – Откуда это здесь? Как это здесь оказалось?

Дрожащими руками она направила курсор дальше, прочитала про то, как священная фибула оказалась у Гая Юлия Цезаря, потом ее украли… Все точно, та самая фибула, на которой звериная морда, как выяснилось – морда какой-то особенной собаки.

Откуда Филимон взял этот текст? Откуда узнал про фибулу и про собаку? Ведь Вита видела тогда в Старом городе точно такого же пса, огромное и совершенно жуткое животное. Но откуда Филимон про это узнал?

Последние слова она прокричала вслух и схватила себя за волосы.

– Перепелкина, ты чокнулась там в своей Черногории! – заявила Ленка, застав ее в таком виде. – Идем, поешь хоть…

Съев половину пиццы и выпив кофе из шикарной итальянкой кофеварки, Вита обрела способность соображать.

Некогда раздумывать, нужно найти этого рыжего типа и вытрясти из него правду. Зачем он прилетел в Черногорию, кто его туда послал и какое отношение он имеет к фибуле?

Что-то подсказывало ей, что так просто эта история с фибулой не кончится, что не оставят ее в покое даже здесь.

Лелик поискал в Сети и без проблем нашел ей адрес киностудии. Вита решила направиться туда прямо сейчас, Ленка не стала возражать, после кофе она алчно посматривала на Лелика, и он, глядя на нее, только что не облизывался. Вита сказала, что ей срочно нужно по делам, эти двое, похоже, и не заметили ее ухода.

Отель назывался «Невский берег». Несмотря на то что находился он в центре города, улица была тихая, движение одностороннее и небольшое. Парковка подземная, так что площадка возле входа не была заставлена машинами, изредка только подъезжали такси.

Но двое мужчин остановили свою неприметную темно-серую машину в узком переулке, за два квартала до гостиницы, и подошли к дверям пешком.

Были они очень похожи – почти одинакового роста, в одинаковых темных костюмах, с непонятного цвета волосами – не то темные, не то светлые, такой цвет у парикмахеров обтекаемо зовется среднерусым. Еще отличала этих двоих удивительная неуловимость взгляда. Читать что-то в глазах они могли только друг у друга.