Золотая булавка Юлия Цезаря

Словом, если бы Вита встретилась с ними на пороге гостиницы «Невский берег», – она сразу узнала бы в этих мужчинах тех двоих подозрительных типов, что задержали ее в аэропорту.

Задержали, как она поняла после, без всякого на то права, поскольку если и вывезла она из Черногории античную фибулу, то уж эти-то двое не имели отношения ни к таможенникам, ни к службе безопасности аэропорта, действовали на свой страх и риск.

Ничего у них тогда не вышло, о чем и сообщили они своему заказчику по телефону и теперь явились лично за дальнейшими указаниями.

Отель был дорогой, но скромный, его постояльцам не нужно было лишнее внимание. Все действия персонала были направлены на то, чтобы оградить своих постояльцев от назойливых журналистов и вообще случайных людей.

Эти двое никак не походили на журналистов, они походили на сотрудников достаточно серьезной конторы, каковыми и являлись. Только иногда брали заказы, так сказать, со стороны. Лишние деньги ведь никому и никогда не мешают.

Портье осведомился, ждут ли гостей в двести седьмом номере, услышал, что ждут, и проводил этих двоих слегка обеспокоенным взглядом – что еще за интерес у Конторы к их отелю? Впрочем, если бы было что серьезное, прислали бы человека посолиднее, а этих сразу видно – мелкая сошка.

Портье дорогого отеля по определению обязан быть хорошим физиономистом.

Двое мужчин поднялись на второй этаж по лестнице и остановились перед дверью двести седьмого номера.

– Иван Александрович? – первый указал второму на дверь.

– Александр Иванович, – второй сделал то же движение.

Победил первый – тот, кого звали Александром Ивановичем. На самом деле это были не имена, а, как выражались в Конторе, оперативные псевдонимы.

Иван Александрович постучал и открыл дверь, не дожидаясь ответа. Номер был обставлен добротной мебелью, но без пышности. Тяжелые занавески были задернуты, так что в номере стоял полумрак.

Хозяин номера сидел в глубоком кресле. Одет он был в черное, лицо его было покрыто глубокими шрамами, на смуглой коже резко выделялись удивительно светлые глаза.

– Ну? – спросил он глухим голосом. – Что вы мне можете сообщить?

Тот, кто называл себя Александром Ивановичем, подумал, не зря ли они связались с этим человеком. Потому что ясно видно, что он опасен. Собственно, бояться его здесь вроде бы нет повода, он – иностранец, они же тут у себя дома, да еще прикрытые своей Конторой. Однако от этого человека веяло не обычной опасностью, а какой-то древней и незнакомой. От этого Александр Иванович чувствовал себя неуверенно, его напарник же просто боялся, Александр Иванович это знал точно.

– Ничего нет, – сказал Александр Иванович. – Мы ее не нашли.

– Вот как? – Мужчина посмотрел на них пристально, отчего глаза показались еще светлее.

Оба напарника и сами прекрасно владели своими органами зрения, однако от этого взгляда им стало некомфортно.

– Возможно, вы плохо искали? – спросил хозяин номера.

– Мы умеем проводить обыск! – возмутился Иван Александрович, более осторожный его напарник промолчал.

– Итак, – продолжал хозяин номера, – вы не нашли ничего у нее в вещах, вы не нашли ничего у нее в квартире. То есть вы не выполнили моего задания.

– Мы договаривались об обыске! – возразил Александр Иванович. – И если мы не нашли этой вашей штуки, то, значит, ее и не было у девчонки! Так что давайте произведем расчет и расстанемся без взаимных претензий!

– Расчет будет произведен только после того, как вы найдете фибулу! – Хозяин номера сказал это вроде бы спокойно, но у двоих напарников пропала охота спорить. – Я точно знаю, что фибула здесь, – продолжал он, – таким образом, получается, что привез ее тот тип, что жил с ней в одной квартире. Вот, возьмите. – Он протянул Александру Ивановичу прямоугольник, на котором были напечатаны паспортные данные.

– Саврасов, – прочитал Иван Александрович из-за плеча своего напарника, – Филимон Аркадьевич. Ладно, все координаты мы выясним…

– Можете добиваться результатов любыми способами, – сказал хозяин номера, и Александр Иванович подавил готовую вырваться фразу, что на такое они не подряжались.

– Не нравится это все мне, – буркнул он, когда напарники спускались по лестнице.

Иван Александрович не ответил, он мучительно пытался избавиться от детской скороговорки, что звучала в ушах: «Грач, врач, вор… грач, врач, вор…»

Отчего всем, кто услышит фамилию Саврасова, на ум приходят только грачи?

Проводив взглядом триумфатора, человек в пыльном дорожном плаще протиснулся сквозь празднично одетую толпу, прошел узкими переулками к северу от Большого цирка и вскоре оказался на Этрусской улице.