Золотая булавка Юлия Цезаря

– Не ссорьтесь, друзья мои! – оборвал спор умирающий старик. – Раздоры доведут нас до беды! Нас слишком мало, чтобы мы могли позволить себе междоусобицы. Тем более что я уже принял решение…

– Уже принял? – переспросил его Италик. – Каково же оно?

Он уже приосанился, не сомневаясь, что станет избранником великого старца.

– Точнее – не я принял решение. Его приняли боги, его приняла сама судьба. – Старик с трудом поднял голову и оглядел присутствующих. – Этой ночью я видел сон… вещий сон. Я видел, как на далеком Востоке встало солнце… это солнце озарило всю Римскую империю, весь безграничный мир…

– Солнце всегда встает на востоке, – проговорил всадник. – Эта новость немного устарела.

– Не перебивай меня, Луций Домиций Италик. Это было не то солнце, которое встает по утрам, чтобы закатиться под вечер. Это было солнце новой веры, солнце, которое взойдет, чтобы не закатиться многие сотни лет.

– Новая вера? – неодобрительно проговорил Италик. – На Востоке то и дело возникают какие-то новые секты… не понимаю, что в них хорошего. Всякие странствующие проповедники, нищие и неопрятные…

– Та вера, о которой я говорю, принесет в наш мир любовь и сострадание.

– Но какое отношение твои слова имеют к тому, ради чего мы здесь сегодня собрались? Какое отношение имеют они к судьбе священной фибулы?

– Самое прямое. В моем сне появился человек, от которого исходило яркое, слепящее сияние. И этот человек сказал мне, кому я должен передать фибулу. Он сказал, что новый хранитель фибулы будет воспламенен огнем новой веры, он станет ее проводником и проповедником, будет нести эту веру многим народам. И те народы, которым он принесет эту веру, проникнутся ею, примут ее свет. И перед этой верой склонятся князья и цари, владыки и императоры…

– Что нам до чужой веры, до веры, родившейся среди восточных фанатиков? Нам следует хранить нашу собственную веру, веру наших отцов! Не ты ли всегда говорил нам это, Гай Тарквиний Постум? Не ты ли учил нас этому?

– Да, я это говорил. Но в сегодняшнем сне человек, от которого исходило сияние, открыл мне глаза. Он сказал мне, что новая вера, которая придет с Востока, содержит в себе главное зерно нашей древней веры, то, чем наша вера отличается от веры заносчивых римлян, – любовь к ближним и милосердие к слабым.

– Это красивые слова, – с сомнением проговорил всадник. – Но ты так и не сказал, кто же будет твоим преемником. Кто унаследует священную фибулу наших предков?