Золотая клетка

– Одной из моих мятежниц в Залиндове было приказано защищать маму, пока мы ее не спасем. Когда начался бунт, она бросилась в лазарет, но там уже кто-то побывал. Она увидела на полу мальчишку в луже крови и поняла, что рана смертельна. Но потом увидела, как ты бежишь к воротам с ним на руках. Она решила, что ты просто расчувствовалась, а ты убегала вместе с ним. – Зулика помолчала. – Информаторы во дворце подтвердили, что пацан с тобой, но сказали, что он совершенно здоров. Сложить два и два было несложно.

Тут о многом нужно было расспросить, но Кива задала только один вопрос:

– Твоя мятежница Залиндове – ты говоришь про Кресту Восс?

Зулика кивнула.

– Она очень помогает нашему делу даже в стенах тюрьмы.

– И останется там, пока не помрет, какая жалость, – пробормотала себе под нос Кива. Они с Крестой никогда не сходились во взглядах, пусть Кива и спасла жизнь своей противницы вскоре после прибытия в Залиндов. – Ты же знаешь, что она меня ненавидит, да? – уже громче сказала Кива. – Она угрожала убить Типпа, если я не спасу маму.

Зулика пожала плечами.

– Она не знала, кто ты такая. Просто следовала приказам.

Кива сжала зубы.

– Меня не нужно было заставлять. Я никогда бы не позволила маме… – она умолкла, увидев злорадство на лице сестры.

– Умереть? – продолжила за нее Зулика. – Ты никогда бы не позволила маме умереть?

– Давайте обсудим что-нибудь другое, – вмешался Тор, пока Кива не успела парировать вновь. Посмотрев на нее, он сказал: – Ты получила ответы, мышка. Теперь…

– Погоди, – оборвала его Кива. – Тем вечером ты сказал, что пришел нас освободить.

Тор медленно кивнул.

– Я пытался, да. Потом нас отозвали.

– Но как же Голдрик, о котором ты говорил? Ты сказал, он не позволил бы маме рискнуть жизнями повстанцев ради моего спасения, так что заставило его передумать?

– Он не передумал, – лицо Тора потемнело от скорби. – Мама решила никому не рассказывать о том, что она собирается в Мирравен. Уехала ночью, оставив лишь короткую записку, в которой объясняла, куда и зачем направляется. Как мы потом поняли, Голдрик первым заметил, что она уехала, и отправился за ней – может, хотел остановить. Но он… Он не вернулся. Мы нашли лишь его плащ в крови. – У Тора в горле булькнуло. – Весь в крови.

Кива выпрямилась.

– Думаешь… Она его убила?

Тор опустил взгляд на руки.

– В последнее время она была не в себе.

Больше он ничего не добавил. Но Кива слышала боль в каждом слове и понимала, как много Голдрик значил для брата. Действия Тильды, намеренные или нет, больно задели его.

Она взяла его за руку и сплела пальцы со своими, утешая его, как могла. А потом вспомнила его слова: она получит свои ответы, даже если они ей не понравятся.

– Спасибо, – сказала она им обоим, едва узнавая собственный голос. – Что рассказали.

Зулика избегала ее взгляда, но Кива хотя бы понимала теперь, почему сестра так ненавидит ее.

Она винила Киву за смерть матери.

Это было несправедливо, но Кива знала, что горе заставляет людей думать, поступать и говорить так, как обычно они бы не стали. Еще она знала: бесполезно убеждать Зулику, что у нее не было власти над поступками Тильды и что, знай она о них заранее, она бы их не одобрила.

– Твоя очередь, – сказал Тор, отвлекая Киву от невеселых мыслей. – Что с твоей силой? Рассказывай.

Глава четырнадцатая

Некоторое время занял рассказ Кивы о ее неконтролируемых магических всплесках и о том, как она боялась, что это случится в присутствии королевской семьи. Когда она договорила, в командном шатре повисла тишина: родные обдумывали услышанное.

– Мама когда-нибудь говорила, чтобы с ней случалось что-то подобное? – спросила Кива. – Она годами подавляла дар. Если это побочный эффект…

– Она ничего не подавляла, – ответил Тор. И продолжил, когда Кива собралась возразить: – Просто прятала от остальных. Даже от отца.

– Маленькие чудеса, так она называла это, – сказала Зулика. Ее былая неприязнь пропала, пока она слушала Киву, будто, когда она дала волю гневу, ей стало легче. Теперь на ее лице была не усмешка, а лишь задумчивость. – Когда она начала развивать свой дар, чтобы помочь нашему делу, то рассказала, что всегда прибегала к нему, но по мелочам. Залечивала синячок, царапинку – всегда, пока мы спали или на что-нибудь отвлекались. Она сказала, что полностью отказаться от дара у нее никогда не выходило: сама магия не позволяла заглушить себя насовсем.

Кива потерла лоб.

– Если это правда, то как у меня получилось заглушить ее на целых десять лет?

– Может, твой дар слабее, чем у нее? – предположил Тор.

Зулика что-то прикидывала.

– Или сильнее. Она же почему-то верила, что ты станешь ее наследницей.

В голосе Зулики проскользнула горькая нотка, которую Кива постаралась не замечать.

– Хочешь знать мое мнение? – продолжала сестра. Ответа Кивы она не дожидалась. – Думаю, твой дар зол на тебя за то, что ты так долго подавляла его, и этими внезапными вспышками он привлекает твое внимание. Думаю, тебе лучше прислушаться к нему, применять его.

Подавшись вперед, Кива прошипела: