Золотая клетка для светского льва

– Знаю, знаю, что скажешь. Удочерил, мол, и все такое… Ирина – это мать Дашеньки, была певицей, выступала в ресторанах, изредка на концертах. Цветы, поклонники, нервные метания и капризы… А я любил ее… Расстались мы как-то глупо… очередной скандал, и все пошло прахом, – Тихон потер щеку и вздохнул. – Она исчезла из моей жизни, громко хлопнув на прощание дверью, и больше я ее никогда не видел… Наверное, меня заела гордость или я просто устал, но попыток встретиться и поговорить я не предпринимал… Если бы я знал тогда, если бы знал! Прошло лет шесть, и мне позвонила тетка Ирины – Вера Федоровна, еще молодая женщина, но ворчливая, как целая армия старух. Однажды я был у нее в гостях, и уверен, что совсем ей не понравился, впрочем, как и она мне. Так вот, она позвонила и давай бубнить в трубку – я даже не сразу понял, о чем идет речь… а когда понял, чуть не упал со стула! Оказалось, Ирина родила дочь, и эта дочь – моя! В свидетельстве о рождении стоит мое имя! – Тихон хлопнул ладонью по столу и посмотрел на Егора. – Дальше она поведала мне печальную историю… Ирина умерла, когда девочке было два года. Некоторое время о ней заботилась сама Вера Федоровна, потом Дашенька ей стала в тягость, и она пристроила ее в детский дом и зажила своей жизнью, не слишком-то беспокоясь о малышке. Но года через три, разбирая вещи племянницы, Вера Федоровна наткнулась на письмо, которое Ирина написала мне и по каким-то причинам не отправила… передумала, наверное… – Тихон еще раз вздохнул и, схватив вилку, стал нервно накалывать прилипшее к тарелке огуречное зернышко. – В письме Ирина рассказывала о своей обиде на меня, о Дашеньке, о том, что я ее отец… Вера Федоровна и так была в курсе всего, но именно с этого дня, как она призналась, ее стала мучить совесть. А к этому недугу еще добавилось повышенное давление, дисбактериоз и что-то еще… Не помню уже. Испугавшись, что это наказание за равнодушие к маленькой Дашеньке, и страшась еще более тяжких болезней, Вера Федоровна наконец-то разыскала меня и обо всем рассказала. Она отдала мне письмо Ирины и пообещала подтвердить везде, где только понадобится, что я – ее настоящий отец. Слово свое она сдержала. Я тогда числился в одном научно-исследовательском институте – приятель был большим начальником и как-то уговорил меня завести трудовую книжку, так что перед лицом закона я был очень даже неплохим человеком… И набегался же я тогда по инстанциям, но это было такой сущей ерундой по сравнению с тем, что очень скоро я должен был увидеть свою дочь – Дашеньку… Эх, все же не зря у Веры Федоровны случился дисбактериоз! – Тихон посмотрел на коньяк и добавил: – Давай еще по одной, а?

– Давай, – согласился Егор, которому глоток алкоголя тоже сейчас был очень нужен. – А почему же вы сразу ей не признались? – спросил он, прислушиваясь: показалось или в коридоре раздался шуршащий звук?

– Ты сам знаешь, кто я такой, – буркнул Тихон, глядя на колбасу уже с чувством глубокой усталости. – Я пытался поначалу все как-то исправить, скрыть, сгладить… а потом все так обернулось, что скрыть мое прошлое и настоящее было уже невозможно, а еще потом подумал: захочет ли она такого отца?

– Захочет, – твердо сказал Егор. – Конечно, захочет!

Он обернулся и увидел Дашеньку. Она стояла около двери кухни, прислонившись к косяку, и первый раз в ее глазах не прыгали озорные искорки – в них блестели слезы.

* * *

Пару часов назад Дашенька решила встряхнуться и отвлечься. А лучший способ поднять себе настроение в предпраздничные дни – это отправиться в какой-нибудь большой магазин, смешаться с пестрой взволнованной толпой и накупить целую кучу подарков всем, кому только можно.

Дашенька быстро собралась и протянула руку к полке, на которой обычно лежал ее шарф. Но его там не было.

– Забыла у Егора, – сердясь на себя, буркнула она.

Эх, подумает теперь, что она специально так поступила. А с другой стороны – какая разница, что он там думает, ей теперь нет до него никакого дела.

– Мне нет до него никакого дела, – отчеканила Дашенька, выходя из квартиры.

Новогоднее настроение поджидало ее уже за углом дома – бабулька в короткой искусственной шубке и вязаной малиновой шапке бойко торговала с лотка конфетти, серпантином и бенгальскими огнями.

– Подходи, налетай! – зазывала старушенция, размахивая пушистыми варежками. – Не забудьте купить маленькую приятность для ваших близких!

И Дашенька налетела! Купила целую кучу пакетиков и коробочек, сунула их в сумку и вприпрыжку устремилась к автобусной остановке. В душе ее наконец-то замелькали лампочки гирлянд, а в нос ударил терпкий, приятный еловый запах. Новый год! Новый год! Новый год!!!

В магазине первые десять минут с ее лица не сходила счастливая улыбка: все блестит, переливается, зовет и манит. Затем в душе вновь зазвенели звоночки, и настроение стало то подскакивать вверх, то рушиться вниз.

Огромный Дед Мороз в центре зала… очень похож на того, с которым она немного поболтала около «Заводной утки»…