Золотая кость, или Приключения янки в стране новых русских

— Лишь бы не выше Вавилонской, — улыбнулся гофмаршал.

Но когда Татлин представил свой проект, Отто откровенно обомлел. Косая пирамидальная структура из стекла и стали, пронизанная вертящимся, светящимся цилиндром, шокировала вкусы даже передового царедворца. Татлин не получил заказа, что впоследствии стало для него обычным делом, и с горя уехал к Пикассо в Париж.

Церковь Св. Степана продолжала барочно и одиночно возвышаться посреди деревни.

Но вот грянули две революции 1917 года. Оказавшись без царя в голове, крестьяне потеряли уважение к собственной религии и к чужой собственности. Они разграбили имение, затем атеизировались, затем коллективизировались. Бесхозные большевики устроили в церкви склад, но на товарах, которые там гнили, лежал государственный знак низкого качества. Эти корявые изделия были настолько неходовыми, что даже свидригайловское сельпо не могло продать их за бесценок.

Прошли невзгоды. Советы обрели совесть, но потеряли власть. В России настало новое смутное время. Селяне поняли ошибочность апостазии дней ленинских ужасного начала и бухнулись в религию. Весной 1992 года они созвали сходку, чтобы спасти свои души.

Первым делом всем скопищем единогласно избрали почетный президиум в составе кабинета министров Егора Гайдара. Вторым делом постановили выписать из райцентра священника.

Вскоре поп был тут как пуп. Свидригайловцы снова запахли на ладан, над деревней снова разнесся малиновый звон…

* * *

Газон перед храмом зеленел осеннему сезону вопреки: сельские руководители не пожалели на него краски в честь моего визита. Я выпрыгнул из «Запорожицы» прямо на паперть, где среди толпы кликуш и клише стояла лохматая фигура в рясе. То был поп — волосатый лоб, уже знакомый мне по вчерашнему хлебосолу на околице. Своим обликом духовное лицо разительно напоминало Джефа Лина, певца группы «Electric Light Orchestra», которую я любил слушать, когда был студентом. Впрочем, чистый взгляд и ногти обличали в нем порядочного человека.

И действительно, отец Спартак, как звали священника, оказался большим любезником. При виде задорного заморского меня он вежливо побледнел и пригласил осмотреть храм. С гордостью показал он мне его оборудование, и в первую очередь новую, но уже изношенную купель, в которой за последнюю пятилетку прошло крещение все население Свидригайлова, кроме начальника милиции (члена КПРФ) и агронома (члена СПС).

На кладбище за церковью я прослезился среди нечуждых мне гробов…

Отец Спартак был красноречив и краснодум. Повторная встреча с бедовым барином настроила его на откровенческий лад. Пока мы ходили туда-сюда, он приветливо делился со мной хитрой историей своего обращения и рукоположения, временами от волнения переходя на церковно-славянский язык.

Привожу его агиографический рассказ в моем задорном изложении.

История отца Спартака

В эпоху игуанадона Брежнева в областном городе N родился, вырос и учился на химфаке Спартак Весталкин, сын и внук госслужащих средней ноги. Круглый отличник, научный атеист и страшный стукач, Весталкин легко переходил с курса на курс, одураченный диаматом и жаждой элитной жизни. Распевая советские песни, вкалывал на субботниках и шабашниках, размахивая повязкой дружинника, выгонял верующих из церкви в дни Пасхи. Вдобавок Весталкин был заядлым греховодником. Несмотря на членство в комсомольском бюро, он регулярно растлевал невинных первокурсниц под вражескую музыку «Машины времени» или даже «Rolling Stones», а на утро, порядком исковеркав их юные жизни, лицемерно подавал на них сигнал в деканат. Не забывал студент и о занятиях спортом, будучи капитаном институтской волейбольной команды.

Карьерист науки имел цель: поступить в аспирантуру, с тем чтобы потом распределиться на престижную работу и поедать кремлевский паек. С поступлением все получилось. Весталкин вкалывал, как вол(к). Он написал диссертацию о любви партии к синтетическим волокнам, хорошенько защитился и сразу же после этого настучал на своих оппонентов в соответствующее учреждение.

Кремлевские геронтократы оценили достижения молодого специалиста и воздали ему по заслугам. Весталкина направили в Носонос-15, почтовый ящик, расположенный в ущельях Урала. Здесь у черта на куличках изуверы-ученые изобретали ядовитые газы, чтобы травить ими американскую и китайскую военщину, а также других вероятных противников Страны Советов.

Сперва Весталкин опечалился, что его не распределили в Москву или на худой конец Ленинград, но затем, как полагается советскому гелертеру, взял себя в руки и начал осваиваться в носоносном коллективе. Он вступил в ряды КПСС, стал политинформатором и получил переходящее знамя передовика. Вскоре амбициозный химик почувствовал себя в своей пробирке. «Коммунисту на Руси жить хорошо», — беспечно повторял он, не ведая, что готовит стране судьба.