Золотая легенда. Том II

Бернард не получал никакого удовольствия от вкушения пищи и только из боязни лишиться сил приступал к еде, как к пытке. После еды он обыкновенно размышлял о том, сколько съел, и если ему казалось, что он превысил меру, Бернард не оставлял себя без наказания. Он до такой степени укротил соблазны чрева, что даже почти утратил способность различать вкус пищи. Однажды Бернард выпил масло, по ошибке предложенное вместо воды, но не заметил этого. Только после того, как увидели, что уста Бернарда лоснятся от масла, все поняли, что произошло. В другой раз ему по ошибке подали свежую кровь, и он многие дни использовал ее как масло. Бернард говорил, что ему нравится только вкус воды, ведь вода освежает его уста и горло.

Бернард утверждал, что все постигнутое им из Писания он уразумел, предаваясь созерцанию и молясь среди лесов и полей. Бернард часто говорил в кругу друзей, что не имел иных наставников, кроме дубов и вязов. Наконец, он признавался, что во время молитвенных бдений ему открывалось все Священное Писание, как бы развернутое перед глазами и полностью истолкованное. Как говорит сам Бернард в проповеди на Песнь Песней, однажды, не столько верной, сколько самоуверенной душой, он постарался сохранить все, что внушил ему Святой Дух. Когда он вновь обратился к Духу, тотчас к нему был глас, произнесший: «Пока не уразумеешь эту мысль, не получишь другую»[184].

В одежде ему более всего нравилась бедность, но никогда — неопрятность. Он говорил, что неопрятность, без сомнения, служит знаком либо небрежности, либо пустого хвастовства, либо свидетельствует о желании привлечь внимание. Бернард часто повторял пословицу, которую всегда держал в сердце: «Кто делает то, чего не делает никто другой, удивляет всех». Многие годы он носил власяницу, скрывая это сколь возможно долго. Но когда Бернард понял, что об этом стало известно, он тотчас отказался от власяницы и надел обычное облачение. Он всегда смеялся так, чтобы казалось, будто он больше принуждает себя смеяться, чем удерживаться от смеха, и скорее употребляет для смеха стрекало, нежели узду.

Бернард обыкновенно говорил, что терпение бывает трех родов: по отношению к оскорблениям, материальным потерям и телесной боли. Примерами своей жизни он доказал, что обладает подобным смирением. Однажды Бернард написал письмо некоему епископу, дружески увещевая его. Епископ в сильном раздражении ответил резким письмом, которое начиналось словами: «Желаю тебе здоровья, но не духа злословья», — как если бы письмо Бернарда было написано в духе злословья. Бернард ответил: «Не считаю, что мне присущ дух злословья, и знаю, что никого не злословил и впредь не желаю никого злословить, особенно начальника народа моего (Исх 22, 28)».

В другой раз некий аббат послал Бернарду шестьсот марок серебра, предназначенных для строительства монастыря, но по дороге все деньги захватили грабители. Услышав о том, Бернард сказал только: «Благословен Бог, Который избавил нас от этого груза! Людей же, унесших деньги, стоит пожалеть: ведь совершить грех их побудила человеческая жадность, и большие деньги ввели их в еще большее искушение».

Также случилось, что некий регулярный каноник пришел к Бернарду, умоляя принять его в монастырь. Бернард не согласился, но посоветовал ему вернуться в свою церковь. Каноник спросил: «Почему, превознося в своих книгах совершенство, ты не даруешь его жаждущему? Если бы у меня были твои книги, я бы их порвал!». Бернард ответил ему: «Ни в одной из этих книг ты не прочел, что не можешь быть совершенным в своей обители. В своих книгах я хвалю исправление нравов, а не перемену мест». Тот же в безумии набросился на Бернарда и сильно ударил его в челюсть, так что лицо покраснело и затем опухло. Присутствовавшие при этом поднялись на святотатца, но раб Божий предупредил их, крича и умоляя во имя Христово не трогать обидчика и не причинять ему никакого вреда.

Он обыкновенно говорил желающим войти в число новициев: «Если вы стремитесь к тому, что внутри, оставьте за пределами монастыря тела, которые вы принесли из мира, и пусть в обитель войдет только дух, ибо сюда нет доступа ничему телесному».