Золотая муха

Толкнув Борю в грудь рукой, она маршевым шагом прошла в квартиру. Нюанс состоял в том, что в семье Либерзонов было одно правило- Аида Лемовна, Борина мама. Режим самого строгого острога, был пионерским лагерем по сравнению с уютом в их семье. Единственное, чему так искренне порадовался Борис Лейбович, что остался только один член семьи, который должен был ещё присоединиться к этому обществу тепла и согласия. Сыночка наш Есик. Вот воистину, самое безобидное существо в нашем террариуме. Через пару минут пришел и Иосиф.

Действие третье. Как здорово что все мы здесь, сегодня собрались! (только зачем?)

– Так, все всем рады, вытрети слюни и за стол, -провозгласила Аида Лемовна и тут же нашла глазами невестку.

– Нона, я что-то не пойму, почему на столе так ровно как на хоккейной площадке, я все-таки с дороги!?

Нона рассыпалась на молекулы, и видимо собралась снова, уже по ту сторону кухонной двери. Мама взгромоздилась на стул во главе стола, где должен бы сидеть Борис Лейбович, но в данный момент и речи не могло идти об отстаивании своей привилегии, это было бы сравнимо сованию головы в пасть льву, только не цирковому, а самому дикому из всех существующих. Боря нервно сглотнул.

– Мама, садитесь где вам будет удобно! – с широкой, насколько возможно было физически, улыбкой, произнес Боря.

– Ты на радостях ослеп, Боря? Я уже сижу! – мама извергла из глаз очередную молнию и метнула ее прямо ему в сердце продолжателю рода. -И кто мне объяснит где я нагрешила, что вынуждена была притащиться так далеко, чтобы увидеть ваши родные лица!?

Величие, которое несла в себе эта всемогущая женщина было сродни Зевсу восседающему на вершине Олимпа. Родственники не то что были готовы перебить ее, но боялись даже рот открыть без ее отмашки. Даже глава семьи ныне покойный, Лейб Вениаминович, муж мамин и отец Бори, чувствовал всегда себя, «тварью дрожащей» в присутствии этой женщины.

– И так! Чему я обязана нести такое счастье? – подытожила мама.

Первой заговорить решилась Циля.

– Лично я получила телеграмму, в которой было сказано приехать срочно к Боре, он неважно себя чувствует, да и Нонна обрела какой-то недуг.

Борис Лейбович от неожиданности поперхнулся чаем. Второй подала голос теща.

– И мне слово в слово пришла такая же телеграмма. – удивленно подняв брови произнесла она.

– Понятно! Не надо быть мудрецом, чтобы понять, что и мне прислали тоже самое! -мощным голосам прогрохотала мама. – Ты с детства был идиотом Боря, но настолько....! Это шутка такая? Я вижу ваше семейство в полном здравии. Твой юмор это отдельная история, он далеко вперёд уезжает на велосипеде, пока ты пешком за ним шкандыляешь. Ты совсем сдал совесть свою в банк на хранение, а ключ от сейфа потерял! – Аида Лемовна была крайне раздражена.

– Но мама, это не ....

– Молчи подлец! Весь в своего никчемного папеньку, привет тебе мой герой.

Аида Лемовна подняла глаза к потолку. Потом прищурилась и выдавила.

–Когда вы делали ремонт? Я с вас удивляюсь. Хотя, что тут удивительного, ни мозга, ни рук, да, Боря?

–Это не мои телеграммы! -почти визгом, но все-таки смог договорить фразу Борис Лейбович.

Аида Лемовна погрузилась в раздумья. Потом резко воспряла, посмотрев на внука.

– Еся, вытащите ложку из носа, ей котлеты кушают, а не проводят раскопки в голове! Да и что, я вас умоляю, вы имеете найти там? Неужели вы думаете, ваш папа наследство там передал? Пустота и есть пустота. И скажите, всех ради, о чем вы там мечтаете? Но думается мне, мечты там не живут, если только одна какая-нибудь и глупая. Вы все по мужской линии очень "талантливые".

Есик не подавал признаков жизни. Он напоминал удивлённого карася, смотрел в одну точку, время от времени открывая рот, но при этом не произнося ни слова. Да, собственно, сходство было неоспоримым. Тяжёлая роговая оправа очков, толстенные линзы, и сквозь них лениво пробивающийся безразличный взгляд.

– У всех есть мечта… – попытался ворваться в разговор Борис Лейбович.

– Не давите мне на мочевой пузырь, сына! – рассмеялась мама. – Знаю я твою мечту. Золотой зуб себе вставить. Помню, как ты в детстве увидел такой у соседа нашего и поразил он тебя необыкновенно. Но с твоей жадностью, сынок, пусть он тебе снится.

Боря знал, что любой его аргумент только раззадорит маму и даст повод для дальнейшей инквизиции. Поэтому просто молчал и внимал. А зуб по сей день ярко сверкал в его голове.