Золотая нить. Как ткань изменила историю

В 1855 г. любящий муж некой Анны-Марии написал, что «тому, кто ее вернет, он проломит голову». Но вскоре стали преобладать объявления об охоте на чернокожих мужчин и женщин, решивших направиться на Север, или на Восток, или обратно в Африку, а позднее и в Англию, где они надеялись обрести убежище и свободу[272].

Объявления о беглецах – любопытный источник, симбиоз частного и общественного. В них есть одна странная закономерность – одержимость одеждой. В мельчайших деталях описана одежда рабов. Престон, которого в марте 1847 г. искал Джон Г. Смит, когда сбежал, был одет в «серое полотняное пальто, негритянские полотняные брюки и новую бархатную фуражку». Еще один мужчина был в «очень хорошей шапке, белых брюках из домотканого материала, черной куртке с голубой заплатой на спине»; другой был в ботинках «с разными пряжками», еще один – в жилетке «с оловянными пуговицами на одном боку». Бонна, сбежавшая за неделю до Рождества в 1772 г., была «новой негритянкой» – да-да, только недавно привезенной из «страны Ибо в Африке» – и соответственно была одета в «новые туфли и чулки», последние были «вязаными, с черными и белыми точками». Одежда особо отмечалась более чем в трех четвертях объявлений о беглецах. Именно ее они предпочитали брать с собой вместо куда более полезных вещей, таких как инструменты, оружие, деньги и даже еда[273].

Одна из причин того, почему Соломон, Бонна и Престон взяли с собой одежду, была в высшей степени практичной. Владельцы рабов, если покупали одежду или ткани для них, смотрели на два параметра: долговечность и цену. И, как правило, они покупали оптом. Джон Рэй, рабовладелец, который вел тщательные записи в книгах плантации, судя по всему, поступал как все, покупая одежду каждый год. К примеру, он приобрел тринадцать пар «негритянских ботинок» по 1 доллару 6 центов за пару в 1853 г. Частыми были объявления-наживки, соблазнявшие рабовладельцев: «НЕГРИТЯНСКАЯ ОДЕЖДА… продается дешево, за наличные» или «очень дешевые хлопковые брюки» по «самым низким ценам». В результате многие рабы, особенно работавшие в полях, носили характерную и почти идентичную прочную одежду грязно-коричневого цвета. (В объявлении 1767 г. искали раба, экипированного скромнее, чем Соломон, сбежавшего только в «обычной одежде работающего негра».) В городе или в свободном штате такое бедное, низкостатусное облачение мгновенно выдавало в его владельце беглого раба[274]. Одежда могла быть и разновидностью денег. Ее меняли либо на другое платье, либо на наличные, что помогало финансировать бегство раба[275].

Но одежда выполняла и менее практичную функцию. Это были времена, когда визуальной культуре придавалось огромное значение. Осознавать, видеть и быть видимым – такими были ключи потребления. «Наше зрение, – писал Джозеф Эдисон, английский эссеист и политик, – это самое совершенное и восхитительное из всех наших чувств». Люди с более низким социальным статусом, с одной стороны, должны были визуально отличаться от тех, кто стоял выше на социальной лестнице, а с другой стороны, им следовало оставаться неприметными. Рабы на картинах и гравюрах, если их вообще изображали, либо заняты работой, либо присутствуют на задних планах. Возьмите картину Эдуарда Мане «Олимпия», написанную в середине XIX в. и впервые выставленную в Париже в 1865 г. Картина в определенном смысле выходит за рамки привычных устоев – на ней изображена проститутка, нагло смотрящая в глаза зрителю, – а чернокожая служанка, предлагающая ей букет цветов, остается на заднем плане в неудобной согбенной позе, чтобы не возвышаться над белой хозяйкой. Большинство письменных источников разделяют это восприятие. В записках о путешествиях, дневниках и письмах богатых белых нет рассказов о слугах и рабах, они упоминаются только тогда, когда становятся заметными из-за своих «промахов»[276].

В экономических условиях работорговли хлопок был преобладающей тканью на Западе. С этого времени и до конца 1970-х гг., когда синтетика стала более популярной, хлопок входил в число основных тканей, использовавшихся по всему земному шару. От футболок и джинсов битников до самых шикарных простыней в роскошных гостиницах Токио, хлопок – это пассивный выбор ткани и одно из самых распространенных средств для выражения статуса и идентичности. Это же относится к людям, привезенным из Африки в Америку для рабского труда: хлопок позволял им сохранить хоть какую-то часть самоуважения и индивидуальности. Хлопок, один из краеугольных камней атлантической работорговли, был одновременно средством, с помощью которого индивидуальности создавались и отстаивались[277].