Золотая Орхидея (СИ)

Руми засияла от осознания, что у неё есть верные друзья, готовые поддержать её даже с риском для себя. Не сомневалась, что Ханум лишь придумал повод, чтобы сопровождать её, не нарушая приказа Симериона. Или к купцу это не относилось?

— Слушай, Ханум, а могу я всё-таки спросить…

В этот момент ветви зашуршали, и из-за деревьев выглянула широкая морда Игнэ. Он с трудом пробирался меж стволов и казался в два раза шире из-за скарба, свисавшего с боков. За ним следовала Витэ, не менее груженая. Руми облегченно вздохнула. Долго ждать не пришлось.

— Что стоите? — сердито буркнул тигр, остановившись возле стоящей в стволе Руны. — Берите часть вещей и вперед, пока царский сын не раздумал нас отпускать!

Руми быстро сняла несколько сумок со спины Витэ и повесила на свои плечи. Тигрица благодарно замурчала. Ханум колебался чуть дольше, не решаясь брать на себя тяжелую ношу, но Игнэ грозно рыкнул, и купец подчинился. В последний раз посмотрев на Руну, навек замершую в камне ради спасения мира, Руми уверенно направилась к выходу из сада, а остальные — за ней. Она старалась идти у края главной дороги, чтобы оставаться в кружевной тени деревьев, и попутно любовалась царским садом. Трудно поверить, что когда-то он был больше и величественней, чем сейчас. К счастью, ему удалось возродиться после чёрного огненного вихря, обрушившегося на столицу. Шелковым травяным ковром покрылось место, где погиб Симерион-воитель. Руми гнала прочь мысли о тёмных голых горах. Слишком долго они копили в себе яд Скверны. А Мелех…от первого города фениксов остались только расплавленные камни. Вряд ли жизнь вернется туда.

— Коуршан считал, что перстень уничтожили. Наверное, во время штурма кузен. А что тогда стало с Адзуной? — спросила Руми у пыхтящего от натуги Ханума. — Я знаю, что ты не хочешь мне об этом говорить. Но если ответишь, я заберу твою ношу.

— Считается, что он сначала задохнулся, а потом сгорел. Драконы не без помощи Пламени Земли заделали всё щели в горе, через которые мог поступать воздух. После огонь Сердца Руны поглотил кузни. Сутки гора пылала изнутри. Когда войска вошли внутрь, то не нашли ни Адзуны, ни Семилепесткового перстня. Ничего не осталось от поганой пыточной, — проворчал купец, явно недовольный поднятой темой. — Точно известно, что Адзуна был тогда в кузнях и выбраться из них никак не мог, незаметно уж точно. Потому фениксы думают, что он погиб.

— А ты в этом сомневаешься? — не унималась Руми.

— Да. Не могу сказать, почему, но сомневаюсь. А теперь давай, нагружайся!

Руми взяла ношу Ханума и тут же пожалела о своём решении. Ничего ценного она не узнала, а тащить тяжести придется далеко. Через несколько километров купец сжалился и забрал одну сумку. «Тебе силы пригодятся», — буркнул он и, недовольный, засеменил короткими ногами вперед, собирая пыль полами длинного халата. День клонился к закату, когда компания покинула сад Алькашамбра. Руми тяжело вздохнула, взглянув на цветущие деревья и попрощавшись с ними навсегда. Чтобы сильнее не ранить своё исстрадавшееся сердце, она предложила остановиться на ночлег вдали от городских границ. Её предложение нехотя, но приняли.

Лагерь разбили прямо на дороге, что от столицы продолжала идти дальше, в Мелех. Руми отправилась за хворостом для костра в компании Игнэ, который вызвался помогать. Витэ ушла на охоту, а Ханум остался караулить скарб.

Руми чувствовала себя неуютно рядом с тигром. Напряжение, вызванное новостью о походе за Семилепестковым перстнем, ещё не спало. До сих пор между ними не было доверительной беседы. Игнэ несколько раз пытался начать разговор, но не знал, о чём, и сразу же замолкал. Видимо, думала Руми, боялся задеть её чувства. Испытывал вину за произошедший кавардак.

— Игнэ, я не сержусь за то, что случилось в покоях Симериона, — решила она помочь ему. — Я знаю, ты искренне хотел меня защитить.

— Хорошо, что ты так считаешь, — ответил тигр, и глаза его радостно засияли. — Ханум прав — я должен тебе верить. Но едва я услышал о перстне — ум потерял. Представь, какая сокрушающая мощь Тьмы обрушится на тебя, стоит только подойти к адзуновой дряни? Может, ещё не поздно вернуться в столицу? Пусть с перводемоном разберутся другие.

— Я понимаю твои опасения, — глубоко вздохнула Руми, не давая себе злиться, — но я уже всё решила. Нельзя медлить, иначе драконий воитель заберет Орхидею, и тогда мне останется только ожидать смерти.

— Ты очень храбрая. Храбрее всех, кого я встречал. И всё же…

— Игнэ. Я. Всё. Решила, — останавливаясь на каждом слове, сердито сказала она. — В Алькашамбр едет мой отец. Сомневаюсь, что Симерион ему не даст вмешаться в мой поход. Я не хочу, чтобы страдали и гибли непричастные, я сама должна справиться со своей бедой.

— Я не понимаю, почему ты не хочешь помощи, — печально произнёс Игнэ. — Не злись, но эту битву не выиграть в одиночку.

— Обещай, что не пойдешь со мной до конца, — глядя на тигра, дрожащим голосом попросила Руми.