Золотая осень 1977

Дедуля с майорскими погонами стал яростно махать рукой, сжатой в кулак в такт музыке и что — то подпевать.

Аплодисменты…

Завершить военную часть представления, я решил песней про битву за Москву.

Аплодисменты, но люди опять загрустили… Многие вытирают слёзы, а стоящий рядом со сценой жизнерадостный старичок плачет навзрыд.

Маэстро опять поругал себя за очередное недопонимание момента, ибо так оканчивать праздник нельзя!!

«Что ж я опять — то «тупанул»! Нужно что — то повеселее. Необходимо немедленно исправить ситуацию, пока ни у кого сердце не прихватило! Причём делать это нужно как можно быстрее, а то видно, что уже несколько человек за валидолом в карманы полезли,» — дал я себе установку и продолжив тему битвы исполнил, если и не более весёлую, но всё же более обнадёживающую композицию.

Под конец песни в зале стало намного веселее, а дедуля стоя с поднятым кулаком, типа «но пасаран», перестал вытирать слёзы и даже начал пытаться что — то подпевать.

Угар шёл во всю…

После получения заслуженных аплодисментов я решил, что вечеринку пора сворачивать, поэтому объявил о том, что песню я исполняю последнюю.

Перед концертом я долго думал, как завершить представление так, чтобы оно надолго запомнилось слушателям, и те спустя многие годы, хвастались бы своим внукам, что присутствовали на первом «сейшене», который дал Великий Саша Васин в школе, ибо как говориться в пословице: «конец — всему делу венец». А посему, закончить наше собрание нужно было феерически и монументально.

Выбор пал на гимн. Нет, нет, не гимн СССР, а…

— Уважаемые товарищи. Я хотел бы спеть для вас недавно сочинённую композицию, и я бы даже сказал не просто композицию, а гимн.

Народ переглянулся и стал вставать со своих мест…

«Что ж, наверно они подумали, что я буду петь гимн страны, хотя он уже и написан. Ну да ладно. В конце концов это их проблемы раз не внимательно слушают. Ну встали так встали… Гимн же… Хотя гимн, заключённый в кавычки, если и является «гимном», то скорее всего «гимном» города, а не страны. Впрочем, в данный момент, видя, как все встали со своих мест, это уже было абсолютно неважно, ведь гимн, в конце концов, есть гимн!» — подумал я и положил на стул гитару, затем волоча за собой микрофон перешёл за рояль.

Когда зазвучали первые аккорды, то публика к своему удивлению не услышала ожидаемые звуки Советского гимна, и в рядах, собравшихся произошло брожение и непонимание ситуации…

Публика тщательно вслушивалась в слова…

Услышав столь правильную во всех отношениях песню, некоторые товарищи встали по стойке смирно, а уж когда я запел припев, то вскочили даже те, кто уже успел опустить седалище поняв, что звучит не гимн СССР.

Композицию я исполнил неплохо, естественно изменение некоторые слова в куплетах и припеве, а вот зал меня не удивил, потому как приблизительно такую реакцию я и ожидал.

Очень бурные аплодисменты, через чур часто переходящие в очень бурные овации!..

* * *

Во время исполнения всем залом песни в третий раз подряд, я обратил внимание, что директор школы, заметно преобразился. Он высоко поднял подбородок, важно надул щёки, взгляд его устремился вдаль, как будто бы отсюда он собрался рассмотреть звёзды, которые светят из Кремля. Он выглядел так важно, словно лично «всё это дело» написал, придумал музыку и нашёл исполнителя. При всём при этом он не забывал подпевать слова и каждые несколько секунд коситься на высокое начальство, дабы уловить довольно ли оно?

А начальство было очень даже довольно. «Гимн» начальству тоже, что называется «зашёл на ура» и оно, присоединившись к залу с удовольствием горланило:

Москва — звёзды светят из Кремля!
Москва —  Советская земля!
Москва — столица навсегда!
Москва! Москва! Москва!

После исполнения всем залом песни в пятый раз, мы под дружные аплодисменты решились прервать концерт, ибо петь уже не мог не только я, но некоторые ответственные товарищи из почтенной публики. Что же касается ветеранов, то такой музыкальный марафон им было выдержать из — за возраста труднее всех, однако те в свою очередь не подкачали и были веселы, бодры и счастливы.

Заметно выделялся среди всех фронтовиков, тот самый «живой» старичок в звании майора. Он глядел на меня «во все глаза» и постоянно вытирал слёзы.

«Странно. Чтой — то он расплакался — то? «Гимн» что ль его так зацепил?» — подумал я в тот момент, когда директор школы подошёл ко мне.

Восхвалив меня по всем правилам: молодец, замечательно, порадовал ветеранов, прекрасно, он решил сделать мне предложение, от которого, по его мнению, я недолжен был отказаться.