Золотая роза с красным рубином

Разобравшись, где очутился и где единственный выход из этого колодца, он не стал тратить время на обдумывание, что делать. По грудь пролез в нору, надавил на глыбу. Но она даже не шелохнулась, будто уже вросла в землю. Он нащупал пятками надёжную опору в углублении колодезного дна и напрягся всем телом, стараясь распрямиться; затем собрал в кулак свою волю, попробовал ещё раз, заскрипев зубами от ожесточения. Глыба с недовольным шуршанием поддалась его усилиям, слегка пошатнулась. Он переместил ладони повыше, после чего надавил на верх глыбы и несколькими рывками расшатал её. Она наконец, как бы нехотя, опрокинулась и царапаньем стен будто пробудила от спячки ближайшее подземелье, которое дохнула ему в лицо своими ни на что не похожими, какими-то нездоровыми запахами.

Извиваясь змеёй, он пролез через верх глыбы, и за нею оказался в проходе. Проход был узким – когда он встал и на ходу распрямился, локти коснулись шершавых стен, а затылок царапнул неровный свод, что заставило его пригнуться. Через три с половиной десятка скорых шагов он выбрался к подземной галерее, воздух в которой был свежее и суше. По правую руку удалялся колеблющийся свет невидимого пламени. Он перебежками достиг угла галереи, выглянул за угол. Там был другой проход, достаточно широкий и высокий, чтобы телохранитель хана в кольчуге и с факелом в приподнятой руке шёл следом за двумя разбойниками, которые несли окованный бронзой и продолговатый сундучок. Мрачные беспокойные тени сопровождали их, плясали на стенах и на своде. Выгибающийся свод полого уходил вниз, показывая, что впереди был спуск, и, дойдя до него, телохранитель и разбойники с каждым шагом начали словно погружаться в невидимое озеро. Сначала исчезали их ноги, потом сундучок, спины, потом из виду пропали головы и язык пламени. И только отступающее зарево указывало, что они продолжали идти дальше.

Когда его не смогли бы заметить при случайно брошенном назад взгляде, Удача последовал за ними. Дело было ни в любопытстве. У него не было иного выбора, так как он не знал подземелья. Проход оказался длинным и заканчивался тупиком с боковым ярко освещённым проёмом, в который и вошли те, за кем он неотступно передвигался. Готовый ко всяким неожиданностям, Удача осторожно приблизился к проёму, одним глазом выглянул туда, где были источники света.

Бронзовая чаша светильника стояла на каменном постаменте в середине большого сводчатого помещения, пламя играло в нём, помогая четырём настенным факелам высвечивать тронное возвышение, где на пёстром и мягком персидском ковре, по-восточному поджимая крупные ноги, сидел господином сам Чёрный хан. Жестокая властность исходила от его красно расцвеченного огнями лица. За его спиной застыли четверо телохранителей, а напротив трона стояли бухарский купец, Гусейн и Сенча. Последней Удача увидел дочь хана. Для этого ему пришлось на мгновение высунуть голову, чтобы окинуть взором скрытую часть помещения. В ногах хана был принесённый только что сундучок, крышка его была откинута, но ни нёсших его степняков разбойников, ни сопровождающего их телохранителя нигде не было видно, очевидно, они успели уйти другим выходом. Хан разглядывал содержимое сундучка, затем небрежно закрыл крышку и провернул ключ в навесном замке.

– Надеюсь, Карахан принял мудрое решение, – сказал бухарец, когда он спрятал ключ под кожаный, обшитый золотом и жемчугами пояс.

– Если ты думаешь, что я расчувствуюсь и уступлю после твоего нудного перечисления ваших трудностей, ты заблуждаешься. – Хан положил ладонь на украшенную драгоценными камнями рукоять большого ножа в дорогих ножнах. – Я слишком терпеливо выслушал все доводы, и они меня не убедили. То, что я увидел, – он коснулся другой ладонью крышки сундучка, – лишь половина от того, что я хочу.

– Но Карахан?! – Бухарец возвел руки к верху свода. – Я привёз столько, сколько ты брал за весь прошлый год за безопасный путь и воду из твоих колодцев! Ты хочешь ещё столько же?!

С таким же успехом он мог возмущаться перед каменным изваянием.

– Ваши жалобы меня не убедили, – повторил хан твёрдо. – Купцы и ростовщики всегда жалуются и всегда остаются при большой выгоде.

Посланец каравана выпрямился, оказываясь на полголовы выше, чем был до этого.

– Тогда больше ты ничего не получишь, – голос его постепенно менялся, как затвердевающая глина. – Мы выберем другой путь, через море. Мне поручено заявить тебе об этом.

Карахан указал ему пальцем на Гусейна, слегка наклонился вперёд и произнёс раздельно и жёстко:

– Ты стоишь рядом с братом шахского посла. Его примера тебе мало, чтобы понять, что скоро я стану хозяином и на морском берегу?

– Пусть будет так, хан. – Купец повысил голос. – Но мы направимся морем и морем доберёмся до Астрахани. Нам придётся платить за провоз на стругах, за погрузки и разгрузки товаров. Но это обойдётся значительно дешевле, чем уступать твоим непомерным требованиям.