Золотая рыбка

… На следующий день заказной «роллс» вез супругов к загородной резиденции доктора Бенедикта. Откинувшись на широком мягком сидении, Полина вспоминала наставления Тимоти: надо почувствовать себя изнутри воображаемым персонажем, и тогда сами собой появятся правильные жесты, интонации, даже весьма неожиданные идеи. Она закинула ногу на ногу, не думая о том, что супер-короткая юбка летнего костюма вздернулась до трусов. Лето — не лучшее время для колготок, но леди не может появиться на официальном визите с голыми ногами.

Кроме того, легкий блеск лайкры придает форме ног дополнительное очарование. И этот пристальный взгляд в зеркальце, производящий ревизию. Полина ловко щелкала пудреницей и, выбрав в сумочке необходимый тюбик губной помады, подправила рисунок губ. Быстро проверила, в порядке ли остальной макияж и зубы — на них не должнв алеть пятна помады. Немного духов, мученический вздох: «Утомительная дорога. Ты как, дорогой?»

Полина подскочила от неожиданности: мужская ладонь, пройдясь по бедру, скользнула ей под юбку.

— С ума сошел?

Рэй демонстративно сложил руки на груди и поморщился:

— Что случилось? Вхожу в образ, как полагается. Напрягся, воображаю себя миллионером, имеющем беспокойную, но весьма соблазнительную жену. Они ведь, по существу, молодожены. Парень ревнив и горяч. Его же притягивают эти ноги, эта грудь, собласзнительно выставленная напоказ. Он полон желаний, несмотря на то, что провел с женой бурную ночь.

— В каком смысле?

— В смысле «воображаемого действия». Заметь, я не ломился к тебе в спальню, требуя выполнения супружеского долга. А если я без этого не могу перевоплотиться? Не даром же почти все съемочные романы сопровождаются натуральными.

— Забудь об этом. Пока я буду находиться в клинике, снимешь себе профессиональную шлюху. Ты же богат до чертиков. Нечего жмотничать.

— У тебя очаровательный акцент. Иногда я вообще ничего не понимаю. Дернул же черт жениться на эстонке!

— Я тоже сильно промахнулась. Американский выговор — это нечто ужасное. На что только не пойдешь ради денег! Ты вырос у мачехи в Огайо, закончил колледж в Бостоне, почти американец. А я ни за что не приехала бы сюда, если б не доктор Бенедикт. Сюзи Карпентер стала красавицей. Эта каракатица!

— Отлично, детка, продолжай излагать версию в том же духе и не визжи, если я прихвачу тебя за что-нибудь выдающееся. Порепетируем? Шофер за стеклом, да ему и не таких пылких влюбленных приходилось возить.

— Ты сексуальный маньяк?

— Ни черта себе! Да я ненавижу баб! Меня тошнит, натурально тошнит от ваших штучек. — Рэй демонстративно отодвинулся к окну. — Если я завалю роль, виновата будешь только ты. По крайней мере, на этот раз с меня взятки гладки.

Глава 30

У профессора Бенедикта дела шли совсем неплохо. Особенно с того дня, как он решил оставить себе на память несколько фотографий очень известной пациентки. Как правило, все, что происходило в стенах клники «Феникс», имело строго секретный характер. За собственное молчание и надежность персонала хирург «золотые руки» брал двойную плату. Персоны к нему обращались важные и далеко не бедные.

Холли Кунц — стареющая шансонетка из мюзик-холла, имела способность возбуждать мужчин даже с приличного расстояния (От сцены до пследнего столика в зале варьете было не менее ста метров.) Она начинала свою карьеру со стриптизерши и что бы потом ни делала, осталась ею до конца своих дней. Профессор Бенедикт, человек удачно женатый и не отличавшицся половой распущенностью, увлекся Холли с первого взгляда. А когда началась работа над совершенствованием её тела, почувствовал непреодолимое возбуждение. Не помогли частые визиты в спальню жены, удивившие её небывалой интенсивностью, слабо действовали упокоительные таблетки.

Холли явно давала понять профессору, что не прочь завести с ним более тесные отношения, но Бенедикт не хотел рисковать репутацией. Не надо было считаться хорошм психологом, чтобы предположить — слух о его шашнях с пациентками незамедлительно разнесется по всему побережью. Опасения были серьезными, но и соблазн велик.

Однажды Дирк не выдержал. Оставшись ночью один на один с пациенткой, усыпил её приличной дозой наркотика и сделал с её телом все, о чем мечтал последние недели. А затем отщелкал несколько кадров, придавая обнаженной женщине развратные и соблазнительные позы. Этих фотографий и воспоминаний о минутах бешеной страсти оказалось достаточно, чтобы Дирк удовлетворял свое влечение самостоятельно, в любом месте и в любое время суток. Снимки неподражаемой Холли он носил с собой.