Золотая рыбка

— Но вы держите телохранителя, а Глеб даже не находит нужным подстраховаться.

— Травкин — бутафория. Киллер из мексиканского сериала… Но у меня есть и настоящие секьюрити. Насчет Глеба вы тоже заблуждаетесь, Полина. Он соблюдал вполне разумные меры предосторожности… Не пойму! — Сжав лоб ладонями, Россо остановился. — Не соображу, как это произошло! Понимаете, у нас, ну, у главных компаньонов, была разработана особая система сигнализации, срабатывающая в случае тревоги. Вроде страховки, что ли. Ни ваш отец, ни я не получили «штормового предупреждения»…

— Вы полагаете, что именно Глеб Борисович является инициатором или главным лицом ограбления? — Полина прямо посмотрела в глаза Россо. Он не отвел взгляд, но красивое лицо искривила болезненная гримаса.

— Как это ни прискорбно, в сложившейся ситуации я должен подозревать каждого, чтобы выжить самому. Надеюсь, вы поняли, Полина, насколько все серьезно?

— Все очень серьезно… — ответила Полина цитатой из сообщения Глеба. Она все ещё не могла решиться рассказать Красновскому о звонке.

Он тяжело сел за стол и обхватил голову руками:

— Боюсь, Полина, боюсь… По своим каналам информации пытался обнаружить связи Глеба… Увы… Либо в Москве его нет, либо… — Он испытующе взглянул на Риту, — либо его обнаружат позже и не мы…

Вместо того, чтобы рухнуть в обморок, Полина чуть улыбнулась:

— Мне уже намекали на морги и больницы. Но Глеб жив.

— Жив?! Где он?

— Глеб беспокоится о Крафте, — сказала Полина, не спуская глаз с собеседника.

— Не понял? — после короткой паузы покачал головой Россо. — Простите, дорогая, у меня, очевидно, с давлением плоховато. Умер дядя Виченцо — он был Фредерике почти как отец… Вы понимаете меня… А потом случилась вся эта трагедия… — Марк Вильяминович взял Полину за руки. — Прошу вас, деточка, сосредоточтесь. Я сознаю, насколько вам тяжело. Но поймите, чтобы хоть как-то сохранить контроль над ситуацией, нам необходима информация. Хоть крохи, дорогая, хоть малость, за которую можно зацепиться. Успокойтесь и давайте рассуждать вместе. — Россо вновь сел против Риты и включил кофеварку. — Глеб в Москве?

— Не знаю. Я получила от него сообщение. Глеб просил меня узнать о Крафте.

— Милая, сосредоточтесь. Это код, фамилия, название документа?

— Не сказал.

— Черт… — огорчился Россо. — Совсем ничего не объяснил?

— Вероятно, не успел. Наверно, он вынужден скрываться.

— Скорее всего… Может, нам стоит позвонить в больницу по поводу Андрея? Он, вероятно, что-то знает.

Полина кивнула.

— Вас не затруднит? Кардиологическое отделение Боткинской…

Пока Россо дозванивался в справочную больницы, Полина лихорадочно соображала, как относиться к реакции хозяина на её сообщение. Красновский действительно ничего не знал или ловко разыгрывал неведение? Когда ему удалось соединиться с медсестрой, Полина замерла, и по выражению лица Красновского поняла, что новой информации пока нет.

— Увы. Он все ещё без сознания, — доложил Россо. — Состояние крайне тяжелое. — Он достал из шкафа бутылку и поставил на стол. — Это заначка жены. Ромасотти. Специальный итальянский ликер, настоенный на травах. Помогает успокоиться и расслабиться. У Фредерики нервишки ни к черту. — Он налил Рите в рюмку, а себе поставил бокал. — У меня свой рецепт — джин плюс тоник — банальнейшая комбинация. Пейте, пейте, Полина. Борец должен поддерживать свои силы. А нам, похоже, предстоит нелегкое сражение.

Полина выпила темный густой напиток.

— Вкусно. Мне нравятся горьковатые настойки. — Ликер приятно согрел её, в голове стало прозрачней и легче. Казалось, ещё немного, и решение найдется, туман рассеется, все как-то определится и станет смешно и обидно за панические настроения и страхи. — Я бы выпила еще, — сказала Полина. Теперь я научилась находить общий язык с гаишниками. До неприличия просто. — Она изобразила пальцами шелест купюр.

— У меня тоже в груди отпустило. Сейчас начнем мыслить трезво, улыбнулся Россо, осушив свой бокал.

Полина отметила, что впервые видит всегда корректного босса в домашней одежде — сером свитере и широких трикотажных брюках. Он стал ещё больше похож на итальянца и даже выглядел моложе. Обаятельный команданте из времен итальянского Сопротивления. «Бандьеро россо, бандьеро россо…»

— Вы знаете о своем прозвище?

— Россо? — Он усмехнулся. — Это лучше, чем институтское Марчелло. Когда я заканчивал Плехановку, девушки считали, что я был похож на Мастроянни эпохи «Сладкой жизни».

— И сейчас похожи.

— Но только из «Джинджер и Фред», верно? Россо — куда солиднее. Как говорили в старину, «идейно выдержанней». Это имя, кстати, ко мне приклеили уже в «Атланте», узнав, что я женился на итальянке. Ведь я почти молодожен. Пожилой молодожен.

— Не преувеличивайте. Вы младше моего отца лет на десять, а следовательно, едва тянете на пятьдесят.

— Спасибо. Сорок восемь устроит?

— А где у вас телевизор?

— Вы полагаете, там может проскочить сообщение?

— Нет, я с дорожки обратила внимание, что в комнате с темными шторами кто-то смотрит телевизор. А здесь его нет… И шторы другие, прозрачные…