Золотая рыбка. Часть 1

— Я вообще не стал бы к тебе соваться, да Конрад вбил себе в башку, что если, мол, ты возьмешься за дело, то как пить дать размотаешь. По его мнению, женщины-детективы гораздо надежнее мужчин.

— Не подлизывайся, лестью меня не проймешь, — бурчу я. — Будь моя воля, я бы все дела побросала и занялась поисками сестры твоего приятеля. Но я на службе и делаю что велят. Поэтому сейчас я должна выспаться, а затем мне предстоит отправиться на розыски премерзкого субъекта, встреча с которым радости никак не доставит.

Мартин взирает на меня с отвращением. В точности такой взгляд бывает у Фабио, когда тот охотится на мух.

— Ну что ж, спи спокойно, дорогая сестрица! — С этим драматическим возгласом брат убегает.

Дверь в прихожую он, по своему обыкновению, оставляет распахнутой настежь. Сквозняк треплет занавески. Я закрываю глаза — выспаться просто необходимо. Прошлую ночь я тоже шныряла в поисках насильника с ножом, по-видимому, таков мой удел до конца юных дней. Тут я вдруг вспоминаю наглое замечание Мартина, и сна ни в одном глазу. Значит, кому парни, а кому уже только почтенные старцы?! Нет, к черту идиотские мысли, сейчас не до глупостей, одергиваю я себя и наконец засыпаю.

Теоретически можно бы дрыхнуть без задних ног часов этак пять, но за это время меня четыре раза будит телефон. Для начала Мартин решил поинтересоваться, намерена ли я сегодня готовить ужин. Услышав мой ответ, братец тотчас бросил трубку. Затем поступает запрос от матери: собираюсь ли я проведать родителей. Я ссылаюсь на неотложные служебные дела. В ответ раздается иронический смех, и мама заявляет, что меня, мол, десятки раз просили выбросить из головы эту дурь, девушка и вдруг сыщик, не знаешь, куда со стыда деваться, когда спрашивают, чем занимается ваша дочь, так и подмывает ответить: играет на фортепиано. Вот и отвечай, советую я, кто мешает! На том пререкания наши кончаются, на прощание я сулю наведаться к родителям еще до конца недели. Иногда мне удается сдержать подобного рода обещания.

Не так давно, когда мы с Дональдом охотились за двумя хулиганствующими рокерами, я заскочила к родителям, поскольку было как раз по пути. Видок у меня, конечно, был тот еще: кожаные штаны и такая же куртка, вся в заклепках. Отец на миг оторвал взгляд от рукописи, гнусно обсмеял меня и опять уткнулся в свои бумаги, а мама замерла как вкопанная и даже руками не всплеснула. Похоже, она вообще забыла, что они у нее есть. Мне показалось, она решила пересчитать металлические заклепки на моей куртке. Тогда я слегка вздернула обшлаг, чтобы продемонстрировать ей широкий браслет, плотно обхватывающий запястье: побрякушек на нем висело видимо-невидимо. Тут уж мама не выдержала и тоже рассмеялась. Это было моим единственным достижением в тот день. Разнузданные рокеры безнаказанно резвятся и поныне.

Третьим телефонным звонком я обязана Крузу Гварду. Беседа с ним несколько затягивается — естественно, не по моей вине, а по той простой причине, что Круз обожает изливать мне душу. Вот уже год я с головой утопаю в его излияниях, и вроде бы мне это стало надоедать. Придется при случае намекнуть ему, но не сейчас. Сейчас я наскоро прощаюсь, одарив и его обещанием повидаться на днях.

Четвертый звонок — ошибочный. И это в эпоху современной техники и спутниковой связи! С трудом подавив возмущение, я снова погружаюсь в зыбкий сон. Сквозь дрему слышу, как Мартин покидает дом. Моя входная дверь нараспашку, зато свою он захлопывает с такой силой, что сыплется штукатурка и пауки срываются с насиженных мест.

Затем мне снится сон — как обычно, загадочный и любопытный. Место действия — странное, картины какие-то приглушенные, размытые. Вроде бы я нахожусь в большом городе, где поезд метро почему-то не доходит до конечной станции, а застревает у выхода из тоннеля. Выбраться на волю можно только пешком, бредя по змеящимся рельсам. Я продираюсь сквозь толпу, карабкаюсь вверх-вниз по насыпи и, выбравшись наконец из тоннеля, оказываюсь совершенно одна посреди высохшего русла ручья, меж трав и цветов. Я дышу полной грудью, но воздух какой-то плотный, вязкий; действует на меня расслабляюще, лень шевелить ногами, и я, точно одурманенная, бреду еле-еле. Путь мой ведет через лес, где подлесок не зеленый, а оливково-бурый, и зубчатые краешки листьев цепляются за рукава платья…

В комнате я не одна. Кто-то, невидимый в темноте, подходит к постели и кончиками пальцев касается моей шеи, нащупывая артерию.

— Пока живая, — успокаиваю я неизвестного доброжелателя.

— Дверь не закрыта, — поясняет он.

При звуках этого голоса по спине у меня пробегает дрожь. Такие сюрпризы не часто случаются. Судя по всему, спала я крепко. Поворачиваю голову к окну, где на тумбочке зеленоватым квадратом светится циферблат будильника. Вот дуреха, забыла завести! А уж если этот будильник берется вас разбудить, будьте уверены, он и из гроба поднимет.