Золотая рыбка. Часть 1

— По-моему, ты делишься информацией — кстати, от нее здорово попахивает клеветой — вовсе не потому, что полагаешь, будто я по привычке в одно ухо впущу, а в другое выпущу. — Я стараюсь, чтобы в моем тоне также звучала насмешка.

— Поверь, я говорил без всякой задней мысли. Так вот, мне удалось раскопать кое-что любопытное. Получится сенсационная статья.

— Сеющий буквы пожнет бурю, — язвительно вставляю я.

— Не бойся, не такой уж я герой, чтобы лезть на рожон! — смеется Круз.

— Нисколько не боюсь.

— С некоторых пор Любоша Хольдена осаждают угрозами похитить его пятилетнего сына.

— Вот как?

Помнится, Шеф ссылался на аналогичный случай, когда подбивал меня согласиться на роль воспитательницы. Неужели речь идет об одном и том же ребенке?

— Тут запутанная семейная история. Старший брат отбил у Любоша жену, и та ушла, отказавшись от прав на ребенка. Однако не исключено, что она каким-то образом причастна к этим анонимным звонкам и угрозам.

— Значит, займешься расследованием и доведешь его до победного конца? Или же разделишь участь Мартина. Третьего не дано.

— Отчего же? Количество вариантов бесконечно. К Йону Хольдену не подступишься, раздобыть какую-либо информацию о нем практически немыслимо. Но ходят слухи, будто бы отношения с братом у него хорошие, несмотря на любовный треугольник. А совсем недавно Любош вроде бы закрутил бурный роман.

— И ты намерен рыться в их грязном белье? Ничего не скажешь, твоя работенка тоже не для чистоплюев. Но если даже соберешь компромат, чего добьешься? Вряд ли это поможет Ван Эрдману спасти газету. Ага, догадалась: плевать на Ван Эрдмана, просто цепляешься за собственное место, верно?

— Обвиняешь меня в намерении заняться шантажом? — улыбается Круз.

— Можно и так выразиться.

— Конечно, у тебя есть основания презирать меня. В твоей системе ценностей подобные грехи преследуются законом.

— Это лишь одна сторона дела. Другая пострашнее, милый мой. Если Хольденам твоя активность придется не по нутру, торговаться они не станут. Найдут другой способ заткнуть тебе рот, и твое кресло в редакции вообще может оказаться вакантным.

— Не пойдут же они на необдуманные поступки!

— Если ты настолько в себе уверен, не стану разубеждать. В конце концов, ты взрослый человек, вырос уже из коротких штанишек, имеешь право голоса, так что волен совершать любую глупость, какую пожелаешь.

— Сама ты, конечно, глупостей не совершаешь! А играть роль приманки для бандитов, это, по-твоему, как называется? Я нахожу это отвратительным.

— Полностью согласна. Убедилась на личном опыте.

— Таскаться по злачным местам, выспрашивать, выпытывать, вынюхивать, чтобы отловить очередного маньяка, — вот она, твоя работа! — не унимается Круз. — Жизнь на алтарь отечества, острые ощущения гарантированы.

Я не спорю, Круз абсолютно прав. Нет горше дня, когда вдруг осознаешь: все, что прежде казалось важным, на самом деле пустышка. Но в этом крушении иллюзий терпит крах и сам Круз. Поэтому я помалкиваю.

Один за другим мы проскакиваем перекрестки, чередующиеся с монотонностью метронома. Небо заволокло тучами, луна полностью скрылась. Ветер безжалостно треплет кроны деревьев, раскачивает тусклые уличные фонари. Редкие прохожие, боязливо втянув голову в плечи, спешат по домам — типичное поведение для припозднившегося человека.

У следующего перекрестка из темноты внезапно возникает мощный черный мотоцикл. Фары слепят глаза, мотоцикл с грозным ревом устремляется нам навстречу, виляет в сторону перед самым капотом машины, взлетает на тротуар и, накренившись, заваливается на бок. Мне видно его заднее колесо, оно крутится как бешеное, почти вплотную к правому крылу нашего автомобиля. Лихач-мотоциклист лежит без движения, свет ближайшего уличного фонаря отражается от шлема.

Круз хватается за ручку дверцы, и тут от перекрестка к нам устремляются еще два мотоцикла.

— Не выходи из машины! — отчаянно кричу я.

Даже не захлопнув за собой дверцу, Круз бежит к распростертому на тротуаре парню. Двое других останавливают своих мустангов и тоже спешат к месту аварии.

Мною овладевает странная раздвоенность: я догадываюсь, что должно произойти нечто ужасное, и в то же время с хладнокровием стороннего наблюдателя зорко подмечаю каждую деталь. Изучающе разглядываю рокеров, стараясь запечатлеть в памяти особенности их внешнего облика. Один в комбинезоне из черной кожи мягкой выделки, у шлема щиток из плексигласа, на ногах сапоги со шнуровкой; у него стройная, гибкая фигура, и даже в манере двигаться угадывается что-то от змеи. Второй более массивного, чуть ли не грузного сложения, обут в тяжелые ботинки.

Круз возится с мотоциклом. Поднимает его, высвобождая придавленного машиной рокера, и застывает в нерешительности, не зная, что делать дальше. Стройный рокер в черном кожаном комбинезоне перенимает у него руль и отталкивает машину в сторону. Второй парень что-то кричит Крузу и делает молниеносное движение ногой. Единственный удар — и Круз с искаженным от боли лицом валится как подкошенный.