Золотая середина ослика Иа

Тогда усадьба Шиховых уже не числилась музеем. Николай, доктор наук, профессор, член Союза литераторов, неведомыми путями, использовав все свои связи, смог перевести особняк в жилой фонд и прописать в нем всю семью. Пестовы теперь жили в большом доме. Правда, с удобствами дело по-прежнему обстояло плохо. Не было центральной канализации, газ привозили в баллонах, зимой топили углем котел, но в помещениях все равно царили холод и сырость. А телевизор, несмотря на антенну, ловил только один канал, и телефона не было.

Николай вынул из секретера связку ключей и рассказал детям про то, что они потомки рода Шиховых, затем повел их в привратницкую. Там он отодвинул в одной спальне шкаф, за ним обнаружилась дверь, а за ней открылась лестница, сделанная из мощных валунов. Даже Федор восхитился, увидев ступени.

– Ух ты! Сколько же им лет?

– Много веков, – вздохнул профессор, – наши предки существовали в постоянном ожидании нападения врагов. Времена стояли безжалостные. Фамилия Шиховых сохранилась благодаря своей осторожности и пониманию: никакое богатство не заменит жизнь. Когда до ушей главы семьи доходила весть, что к дому скачут враги, он уводил всех в укрытие и сам не лез в драку. Пусть нападавшие разграбят, подожгут дом. Можно возвести новое здание, а вот жизнь не вернуть.

– Трусы, значит, – подвел итог Федя, спускаясь вниз.

– Благодаря этой трусости ты появился на свет, – ответил Николай, – погибни наши предки, мы бы не родились.

Подвал оказался огромным, пройдя кривыми коридорами, отец и дети очутились около сундука. Николай отпер его, внутри было много коробок. Профессор вынул одну, откинул крышку.

– Что это? – ахнула Клава. – Такая красота!

– Ожерелье твоей прабабушки, – пояснил Николай, – она в нем замуж выходила. Большевики разграбили усадьбу, но самое ценное, родовые украшения, не нашли. Они остались целы, потому что лежали тут всегда. В спальне у моей бабушки находились всякие вещички, но по сравнению с этими они копеечные.

– Сколько денег можно получить за содержимое сундука? – деловито спросил Федя.

– Оно бесценно! – парировал отец.

– А все-таки? – настаивал сын.

– Понятия не имею, – пожал плечами Николай, – сомнительно, что в СССР есть люди, способные купить даже одно колье.

– Ну, наверное, хоть что-то можно продать, – не утихал Федор, нагнулся, схватил коробочку, вынул кольцо, – вот это, например, маленькое!

– Четырехкаратный бриллиант, – усмехнулся отец, – маленькое, да удаленькое. Федор, забудь про глупую идею стонать под гитару. Получи, наконец, образование. Тебе хорошо за тридцать. Твой долг перед предками сохранить дом, драгоценности и передать их своим детям.

Глава 29

Услышав слова отца, Клава обиделась, но промолчала. Федя же неожиданно сказал:

– Я подумаю.

Вечером, когда все легли спать, Клава, зная, что отец почти до утра любит писать в своем кабинете, пошла к нему и предъявила претензию:

– Почему ты всегда говоришь и думаешь только о сыне? Я тебя слушаюсь, ездила на занятия, куда ты велел, получала одни «отлично», имею теперь диплом. Работу ты мне выбрал. Между прочим, я хотела стать актрисой, но наступила на свою мечту, чтобы тебе угодить. А ты делаешь Федора хранителем семейного очага и драгоценностей.

– Слава богу, что не подалась в кривляки, – резко ответил отец, – это несчастные люди, проживают чужие жизни, своей не замечают. Ты женщина, выйдешь замуж, сменишь фамилию. Издревле дворянские семьи хотели мальчиков и воспитывали их как наследников. Дочь – отрезанный ломоть.

– Значит, я тебе не нужна? – уточнила Клава.

– Разве я так сказал? – прищурился Николай. – Просто объяснил, почему хранить сундук после моей смерти будет Федор.

Клавдия молча ушла, но пока она добралась до своей спальни, у нее созрело решение. Клава решила уйти от родителей. Если сын – любимый наследник, то что ей делать в семье, где дочь за человека не считают? Вот только горячку пороть не надо, истерику закатывать не стоит. Лучше подождать, тщательно подготовиться, накопить денег, найти жилье… Клавдия начала откладывать деньги на побег. Дело шло медленно. Зарплата ее была небольшой, а отец велел отдавать львиную долю денег в семейную кассу. Клава была терпелива и упорна. Она медленно, но верно шла к своей цели.

Летело время, Федя дома не появлялся. Где он жил, чем занимался, ни родители, ни сестра не знали. И вдруг парень приехал в родное гнездо, да не один, а с молодой женой и скороговоркой представил:

– Это моя жена!

Отец и мать ахнули, но воспитание не позволило им высказать молодой паре все, что хотелось. Во время чаепития Федя заявил:

– Нам жить негде, квартира нужна! Купите.

– Чем ты занимаешься? – воскликнул отец. – Где и кем работаешь?

В ответ прозвучало:

– Назови хоть одну причину, по которой я обязан отчитываться? Я взрослый женатый мужчина!

И тут у интеллигентного, никогда не повышающего голос профессора случился истерический припадок. Он заорал так, что у дочери заложило уши. Николай кричал, что мужчина – не тот, кто носит брюки, а человек, способный нести ответственность за семью.