Золотая шпора, или путь Мариуса

— Я — самый умный, — сказал хозяин, чтобы завязать беседу. Из сумерек дверного проема выглядывало еще одно лицо — именно тот классический санахский тип, который столь нелюбим ренами и служит воплощением жадности, хитрости и коварства. Соломенные волосы торчат в совершенном беспорядке, под этой стрихой притаились понятливые черные глаза, смотрящие цепко и с затаенным юмором. Толстый нос с расплющенным кончиком — свидетельство нездоровых помыслов. Тонкие губы. Безобразные уши с огромными мочками. Печать негде ставить. И в то же время высоковат для санаха. Выродок какой-то.

Обменявшись с мельником сдержанным, предельно сдержанным рукопожатием, Мариус с Расмусом узнали, что зовут его Варат, а таящийся в тени — его помощник Русан. Оба — знакомые Уго. Отношения завязали лет восемь назад. Уго провернул одно выгодное дельце в Талии. Возвращаясь он устилал свой путь золотыми дублонами, ибо был юн и горяч, сиречь — глуп и расточителен. На привале в мельнице он закатил спутникам и хозяину грандиозный пир. Хорошее знакомство начинается с крепкой выпивки.

Уго планировал пару дней отсидеться за прочными стенами заведения Варата. Мариус не возражал. Расмус промолчал. Варат получил от Уго золотой. Русан был послан в лесок с заданием отпустить на волю оставленных там скакунов. Попечение о животных — залог спокойствия в загробной жизни.

— Почему на волю, дорогой? — удивленно спросил Варат. — Пусть ведет их сюда, мы им здесь место найдем.

— Нет, любезный, не советую, — покачал головой Уго. — Лошадей этих, понимаешь ли ищут. Если найдут у тебя, будешь иметь неприятности. Ступай, Русан!

— Погоди, Русан! Торопиться не надо, — мельник сел на солому в позе лотоса. Клубы золотистого дыма окутали его. Полузакрыв глаза, он с минуту медитировал. Уго спокойно наблюдал за этим представлением. Наконец, хозяин спросил:

— Лошадей сколько? Три?

— Три, — подтвердил Уго.

— Хорошие?

— Лучше не бывает, — ухмыльнулся Уго.

— Есть человек, который их купит. Зачем терять деньги, скажи мне, дорогой? Тебе что, восемь золотых помешают?

— Голова мне дороже, — сказал Уго, поправляя свои космы.

— Не горячись, дорогой, — мельник ловко поднялся, подошел к Уго. — Мой покупатель и не такой товар видел.

— Дело твое. Тебе жить, — промолвил Уго задумчиво. — Только кони эти даже не краденые. Здесь дело посерьезнее.

— Ладно, ладно, — Варат успокаивающе похлопал Уго по руке. — У моего покупателя сам Господь Бог греха не найдет. Ну что — восемь золотых?

Санах таращил черные глаза — чистые, как у младенца. Немая сцена затягивалась.

— Я же, дорогой, мог вообще не делиться, — жарко прервал молчание Варат.

Уго никак не отреагировал.

— Эх! Десять! — вскричал Варат, сокрушенно хлопая себя по ляжкам.

И растрепанный Русан, наконец, убыл. Вернулся он лишь под вечер — с мешочком, набитым золотом. Не без скрежета зубовного отсчитал радушный хозяин десять новых дублонов, которые тут же нашли успокоение в кошеле Уго. Мариус с Расмусом только ресницами хлопали. Таких денег они отродясь не видели. С дублонов пялился круглыми зенками на толстой роже Роберт II Бреммер, король всея Рениги. Несмотря на старания густанских монетчиков, физиономия государя выдавала закоренелого любителя покушать и поспать. По поводу последнего отец его, острослов Андреас Плешивый, сказал как-то наследнику: "Если правда, что сон продлевает жизнь, то еще немного — и ты станешь бессмертным".