Машины разбегались тараканами.
Странное дело. Вот ровная улица. Вон перекресток – в тридцати метрах от клиники. На перекрестке – мент-регулировщик. Дирижирует волшебной палочкой. "Ауди", "Жигули", "Рено" – строго по правилам движения. И никуда не деться от болезненного впечатления – тараканы.
Где-то в центре города сыпанули пиретрумом.
Бегут.
Устал Золотарь, братцы. Укатал сивку медосмотр. Нюхай, нервничай. Психиатр тиранит. Загазованный воздух казался сладким, как чай в поезде. Хороший проводник надевает на ложечку упаковку рафинада. Красиво. Растворишь, хлебнешь и задохнешься от нелепого дорожного счастья. Новые земли, новая правда. С попутчиком честен, как на исповеди.
Уехать, что ли?
А вот кое-кто считает, что чай в поезде – горчит.
Мамаша везет коляску с близнецами. Летит на роликах пацаночка – косички по ветру. Ковыляет древний дед, кашляет. Тургеневская барышня выгуливает мопса. Мопс деловито метит углы. Из-за ограды детского сада – вопль монгольской орды.
Зелень лип. Зелень кленов. Скоро – тополиный пух.
В холле поликлиники мается Натэлла. Ага, отмаялась. Черный ведет Риту. Выходят втроем, садятся в черный «Фольксваген». За рулем – Чистильщик. Высовывается в окно, показывает: садись, мол, и ты. Место есть, поедем.
Золотарь машет в ответ: сейчас. Оседлаем таракана…
– Это клиника?
– Да.
– Спасибо.
Вежливая девушка. Жаль, чахлая. Сутулится, вздрагивает. Мышиные хвостики, бледный рот. За спиной – рюкзачок. Студентка? Школьница на выпуске?
Отчего мы плоские? От того, что доски мы…
– Вы на медосмотр?
– Ага. Опоздала.
– Ничего, идите. Успеете…
– Спасибо.
– Не за что.
Очень вежливая девушка. Дурнушки вообще славные.
– У вас закурить не найдется?
– Не курю. И вам не советую.
– Извините…
Топчется. Не хочет к врачам. Милая, так ты везде опоздаешь.
– Который час?
– Половина шестого.
Не к месту вспомнился Фрейд. Надвинулся, оскалил клыки: умножьте семь на восемь! И восемь на семь! Раздражает? То-то же… Воздух утратил сладость. Листва деревьев наглоталась пыли. В детском саду онемели. Сбился с ритма регулировщик.
Лишь в окне напротив – урчит зверь-компьютер.
И в другом окне.
И в третьем, на первом этаже.
Их становилось все больше – компов, вцепившихся в "нети". Как гиены в труп быка. Он чуял их: одного за другим. Пятого за десятым. Имя им – легион. Урчат. Словно всем чешут животики. Шкряб-шкряб, зажмурьте глазки.
– Девушка, как вас зовут?
Смотрит с интересом. Надо полагать, нечасто с ней знакомятся.
– Наташа.
Шкряб-шкряб. Наташа.
– Белова?
– Да. Откуда вы знаете?
– Я все знаю. Я пророк.
– Врете вы всё…
– Нет, честно. Пророк. И я видел, и вот, бурный ветер шел от севера, великое облако… Как там дальше? Великое, значит, облако…
– Ни фига себе монстры! Это вы сами придумали?
– Ага. Сам. Хочу такого на юзер-пикчер.
– Вы прикольный.
– Ты еще не знаешь, какой я прикольный. Ухохочешься…
Исчезло лицо. Девичье лицо, веснушки на переносице. Нет, не исчезло. Легло на плоскость, упростилось. Атласный шелест; урчание легиона системок. Рык львиного прайда. Гул штормового моря. Картами цыганки развернулись юзер-пикчерз. Монстр со скальпелем. Урод в бигудях. Ацтекский идол. Голая задница. Ребенок-даун. Киса со слоганом "Fuck off!"
Шкряб.