Золотарь, или Просите, и дано будет…

Клинику оплатил "Авгикон". Золотарь торчал тут восьмой день. Каждый раз, когда он затевал разговор о выписке, улыбчивый врач спрашивал: вам у нас плохо? Хорошо, честно отвечал Золотарь. Но дома – лучше. Ведь я здоров? В целом, соглашался врач. И переходил к частностям. Из них следовало, что только наблюдение специалистов спасет пациента от знакомства с гробовщиком.

Золотарь понимал: сбеги он из клиники, никто его силой возвращать не станет. Пожурят, и все. Сбегу, говорил он себе. Вот завтра и сбегу. Но здесь было так тихо, так спокойно… К обеду подавали графинчик каберне. Для укрепления сил. Перед ужином все гуляли в парке. Кроме Риты – она не выходила.

Ела она тоже отдельно.

– А что я должен был делать? – риторически спросил Чистильщик, в десятый раз любуясь своим апперкотом. Сейчас он крутил "покадровку". – Вы дрались. Ты бы видел, как вы дрались… Как звери. Я не знал, кто из вас импицирован. Я ничего не знал. Решил перестраховаться.

– Карлсон тебе звонил. Ты не брал трубку.

– Аккумулятор сел, мать его…

– Ты каждому из нас поручил звонить тебе?

– Ага. Все это время я не подходил к компьютеру. Во избежание. И Натэлла. И Черный. Ни дома, ни на работе. Нигде. Вот и пришлось завязать внешников на вас.

– Они тоже не могли к тебе дозвониться?

– Они звонили. Говорю ж, аккумулятор. Блин! Так все хорошо продумали, продублировали, обложились запасками… И нате-здрасте!

Подойдя к столу, Чистильщик взял яблоко из вазы с фруктами. Каждое утро круглолицая медсестричка приносила в палату эту вазу. Яблоки, апельсины, виноград. Бананы. Израильскую хурму "шерон". Золотарь знал этот сорт – им торговали круглый год в киоске на углу. Весной – еда для миллионеров.

Откуда узнали, что он душу продаст за хурму?

– Продумали они. Не чавкай! Раздражаешь…

– Нервный ты стал, Золотарь.

– С вами станешь…

– Да ладно! Ну, нокаут. Обычное дело.

– Обычное? Ты, терминатор! Ты хоть знаешь, что происходит во время нокаута?

– Что?

– В момент удара череп резко движется. Мой, между прочим, череп. Мозговые оболочки растягиваются – мои, между прочим, оболочки. Мозг по инерции тоже сдвигается.

– Твой, между прочим, мозг.

– Именно. И мой, между прочим, мозг ударяется о внутреннюю часть черепа.

– С образованием кровоподтека. Твоего, между прочим.

– Вот-вот. А тебе все хиханьки.

– Откуда такие подробные сведения? Про нокаут?

– Ночью приснилось.

Золотарь не врал. Приснилось – плоское, скучное.

– Бывает, – Чистильщик нахмурился. – Не морочь мне голову. Я и без тебя знаю анатомию нокаута. Ты мне еще про мозжечок расскажи. Который типа гироскоп и 3D-процессор.

– Правда? Мой мозжечок?

– У тебя нет мозжечка. Патология детства.

– Иди ты…

– Позже. Короче, извини и не злись. Что бы ты сделал на моем месте?

– Разобрался бы сперва…

На самом деле Золотарь валял ваньку. Приятно было корчить из себя униженного и оскорбленного. Видеть, как Чистильщик грубовато извиняется – не в лоб, а обиняками. Больше интонациями, выражением лица, чем словами. Пусть поерзает, кинг-конг. А так – считай, брат, отделался легким испугом.

Малой кровью, могучим ударом.

Мужское достоинство не слишком пострадало. Наверное, заслуга нокаута. Обнаружив, что верх в отключке, низ решил не усугублять. Два дня ныл ушиб бедра. Медсестричка – та самая, круглолицая – обихаживала травму. Смазывала, прикладывала, лелеяла, как родного. Не без курьезов – пациент очень стеснялся, когда не мог сдержать возбуждения. Медсестра хихикала. Больной, вы идете на поправку, смеялась она. Семимильными шагами. Пожалуй, в случае чего она не отказала бы. В лечебных, сами понимаете, целях.

Золотарь все собирался это проверить.

– Нет, какой апперкот! – Чистильщик не мог угомониться. – Класс! Надо Петровичу показать, он оценит.

– Там везде камеры? – вдруг спросил Золотарь. – У нас?

Чистильщик стал серьезен. Остановил просмотр. Перестал жевать. Лицо его прояснилось – так радуется учитель, когда любимый ученик с шестой попытки догадывается, что Волга впадает не в Ледовитый океан.

– В "нижнем котле"? Везде.

– И на кухне?

– Даже в сортире.

– А у тебя? В студии?

– И у меня. Вплоть до балкона. И в подъезде.

– Нас целый день снимают?

– Да.

– Значит, не мы исследуем? Значит – нас?

Чистильщик кивнул.

– А я все жду, – сказал он, закрывая ноутбук, – когда ж ты это сообразишь.

2

– Тебя это унижает?

– Нет.

– Задевает? Давит на гонор? Типа, тварь дрожащая?

– Нет.

– Врешь!

– Нет.

Я очистил банан. Привет, доктор Фрейд, банановый теоретик! Получив коленом в пах, выбирают самый большой фрукт – для компенсации. Говорят, есть вьетнамские кабачки – те вообще анаконды. Отрежешь кусок, новый вырастает.

– Я и раньше подозревал, что сижу под увеличительным стеклом. Занимаемся ерундой… Вынюхиваем. Фиксируем. Вмешиваемся по пустякам. Как пацаны, сражаемся с Черным Блоггером…

– Как пацаны? – переспросил Чистильщик. И подмигнул: – А что? Армия Трясогузки снова в бою. Мне нравится. Пацаны пацанами, а статистики мы натаскали – вайлом. Аналитики в ножки кланяются. Ты о другом подумай, Золотарь. Вот у тебя – нюх. На атомное дерьмо. И у меня нюх.

– На что?

Ответ я знал.