Золотарь, или Просите, и дано будет…

– Все они приличные. А потом хлоп, и жену зарезал.

– Он в разводе.

– Вот-вот. От такого ангел сбежит. Он со мной никогда не здоровался. Идет мимо, глаз прищурит – и хоть бы хны. Нет чтоб здрасте, Лариса Петровна…

Баба Галя достала из сумки вязание:

– Санечка с утра проморгается, и на угол. В рюмочную. Небритый, морда опухшая. Сотку "Чаклуна" возьмет и кофе. Я с Настасьей, продавщицей ихней, знакомая. Настасья мне и докладывает.

– У твоей Настасьи таких санечек – полрайона. Спаивает, курва. Бальзам из самогона варит. Коньяк, опять же… Палёный. Икота от него. И желудок.

– Наружу выберется, в подворотню, – баба Галя раздумала заводиться насчет Настасьи. Курва так курва. Всем жить надо. – Там и пьет, на свежем воздухе. Курить стал. Раньше-то некурящий был, как мой покойник…

– Людка говорит, на похоронах его видела.

– Кто умер?

– А никто. Людка на кладбище старается. В оградке прибраться, то да се. У кого времени мало, да денег много, ей поручают. Говорит, твой Санечка у могил ходит. Надписи читает. А если кого хоронят, беспременно рядом встанет. Смотрит. Завидует.

– Ой…

– Вот тебе и ой. Скоро уже.

– Чего скоро-то?

– Газом траванется. Или вены вскроет. Если газом, может дом рвануть. В Днепропетровске один такой рванул. В новостях показывали. Ты думай, Галина. Твой дом, тебе жить. Я ему не соседка.

– О-ой…

– Мой такой же был. Слова не скажи. Налево бегал, сволочь.

– От тебя?

– А то ты не знаешь… Жалостливая ты, Галина. Ездят на тебе. А на мне где сядешь, там и слезешь. Вот рванет дом твой Санечка, вспомнишь мои слова…

– Нет, ты понял! – сказал Квач. – Прикольный хмырь.

– Муйня, – возразил Тролль.

– В сраке у тебя муйня. А я слушал. Прикольно, да.

– Чё там прикольного? Наша Таня громко плачет…

– Не, Тролль. Не так. Вот у тебя муйня, это точно. А у него… – Квач нахмурился, вспоминая. – Привет, мой друг Татьяна, значит. Пусти меня в жильё… Красиво.

– Ага, в жильё. Перепихнуться.

– Тебе одно чешется. Нинка не дает?

– Не дает.

– Ну и не даст. А хмырь, он…

Квач поискал слово, не нашел и повторил:

– Прикольный. Другой бы забздел. Я ж вижу – бухарик. Щас бабла сострижем, по-легкому. Все бздят, когда их тормозят. А этот ржать начал. Типа мы ему клоуны. На фига вам бабки, братва? Это он нам, понял? На фига? Давайте я вам стихи почитаю…

– Я не клоун, – обиделся Тролль.

И пожалел, что не дал прикольному хмырю звездюлей.

– Ты вот так можешь? Привет, мой друг Нинка! Пусти меня в жильё! Тебя, мой друг Нинка, так мало я любил…

– Я ее ваще не любил. Не дает.

– И не даст. Ты ей стихов не читаешь. Вот хмырю она даст…

– Блин!

Тролль задумался. Наверное, Квач прав. Хмырь прикольный. Прикольному Нинка точно даст. Вон как вчера уши развесила. И глаз на слезе. Найду книжку, дал себе зарок Тролль. Заучу. Три страницы. Ну, две. Прочитаю Нинке, она даст.

– Я иногда думаю, Тролль…

– Ты? – решил подначить Тролль.

И получил в рыло.

– Вот думаю я иногда, – Квач изучил дело рук своих, и увидел, что это хорошо. – Говно ты, Тролль. И Нинка говно. И Суслик. А я с вами тусуюсь. Прав бухарик.

– В чем это он прав?

– Не помню. В том-то и дело, Троллина. Не помню. Забыл.

– Мозгой тронулся? – опасливо предположил Тролль.

Квач не ответил.

2

– Как новенький?

Чувствовалось: Рите хочется спросить о другом. Но она не решилась. Оттягивала неприятный момент. Все равно придется, конечно. Может быть, Чистильщик сам об этом заговорит?

Прежде чем ответить, Чистильщик посмотрел в окно. Казалось, "новенький" обретался где-то там: сидел на верхушке пирамидального тополя, или летал на манер Карлсона, гоняя голубей. Нет, Карлсон – этажом ниже. Он не летает. И новенький – там же.

Часть створок "фонаря" была открыта. В "студию" волнами накатывала мягкая майская теплынь. Снизу долетали гудки машин и звон трамваев. Где-то лупила строительная "баба" – раз за разом. Весна в разгаре. Скоро полетит тополиный пух. Придется окна закрывать…

– Самоход? Приживается. Из парня будет толк.

Он поморщился, устыдившись фальшивой бодрости сказанного.

– Почему – Самоход?

– Сам к нам пришел. Ну, почти. Его врач направил.

– Венечка?

– А ты думала, это я его вынюхал? Представляешь? – заявился парень на прием. Доктор, помогите, у меня обаятельные галлюцинации! Ну, Венечка мне и отзвонился.

– Обаятельные?

– Ага. Перепутал обаяние с обонянием. Тяжелое детство, недостаток витаминов. А так – хороший парень. И нюх отличный.

– Ну да, конечно… Помню, Верка Степанова на уроке биологии выдала: "Рецепторы бывают вкусные, слушательные, зрительные, обаятельные и тактичные".

– Та самая Степанова?

– Та самая. Заведует отделением в педиатрии. Мамочки не нарадуются…

Помолчали. В окно влетела пчела, с недовольным жужжанием закружилась у Ритиной головы. Женщина замерла, не шевелясь. Ей очень хотелось отмахнуться, но она терпела. Ждала, пока гостья уберется восвояси. Запах духов пчелу не удовлетворил. Мало ли что утверждает Кристиан Диор! – не бывает такого жасмина. С разочарованием вжикнув, пчела вылетела прочь.

Рита перевела дух.