Золото

В сентябре тридцать восьмого года, за три дня до «хрустальной ночи», когда за каких-то пять часов было выбито стекол больше, чем когда-либо в мировой истории за отчетный период, полицейский вывел на прогулку своего терьера. Это была упитанная сучка по кличке Динамо, потому что она всячески избегала вязки. У нее был бархатный взгляд, симпатичный зад, неприметный анус под гор деливо поднятым хвостом и палевая челка поверх глаз, похожая на специальные шоры. Двигаясь по Габриэльштрассе, полицейский и его сучка попали в новый, вполне ухоженный зеленый квартал, раскинувшийся по берегам реки в восточной части Тройсбурга. Сучка решила отлить у живой изгороди перед домом № 33 по Габриэльштрассе, что возле синагоги с крытым крылечком и фиолетовой черепичной крышей. Окно дома № 33 было не занавешено, и полицейский увидел, как Иоахим, старший брат Валери, считает деньги на зеленой скатерти между серебряным графинчиком и тремя бутылками пива.

В «хрустальную ночь», спустя трое суток, воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, полицейский осторожно прошел по тротуару, усеянному сверкающим, искрящимся, переливающимся битым стеклом, и залез в дом № 33 как раз в тот момент, когда Валери, Иоахим, Габриэль, Майей, Стефани, Клаус и Герман прятали фамильные драгоценности. Все были арестованы, и в полицейском участке Валери заставили извлечь из вагины золотое ожерелье. Таким неуклюжим способом она надеялась уберечь любимейшую вещицу своей бабушки. Двадцать семь золотых изделий начала восемнадцатого века, включая кубок времен Наполеона и пресс-папье в форме статуи Свободы, были конфискованы. Иоахим получил расписку на розовой бумаге. «Еврейскиеукрашения» в одно слово и неразборчивая подпись. В 1983 году внучка Иоахима, работавшая в приемной Еврейского музея на 87-й улице в Нью-Йорке, поместила розовый листок в рамку, а рамку пришпандорила с помощью магнита к холодильнику. Замороженная семейная история.

Фамильное наследство и еще два десятка золотых колец и разрезной нож с золотой рукоятью вышли из плавильной печи в виде слитка. Из штаб-квартиры гестапо он попал в баден-баденский банк, откуда его и забрал фельдфебель Доппельман. Расписываясь в получении, он сполна воспользовался этой редкой возможностью и лихо вывел сдвоенное «п»; таким образом, фельдфебель оставил для потомков свой автограф на документе, по-своему небезынтересном, но не представляющем особой ценности.

Из-за иррационального поведения лейтенанта Густава Харпша этот и еще девяносто один золотой слиток были обнаружены в двух чемоданах на заднем сиденье черного «мерседеса» после аварии неподалеку от Больцано, единственного города в Италии, где не умеют готовить настоящие спагетти.

Бабушкино проклятье сработало. Вся семья погибла в Тройсбурге. Валери исчезла. Это была красивая женщина со стройными ногами и чудесно изогнутыми бровями. Говорили, что трое полицейских, видевших, как она достает спрятанные в себе драгоценности, пришли в возбужденное состояние и предложили ей пройтись то ли в бар, то ли к пустырю. Больше ее никто не видел. Габриэля убили выстрелом в голову. Равно как и Майей, Стефани, Клауса и Германа. Иоахим получил пулю в живот. Семь часов во рву, заваленном телами, он безуспешно пытался выбраться из-под грузной женщины, с которой они лежали в обнимку, как любовники. Позже ров забросали богатой нитратами землей, так что на этом месте выросла чудная буковая рощица. Ее можно увидеть на фотографии, сделанной во время чествования Тройсбурга, который вышел победителем в соревновании за звание «Самого красивого города Южной Вестфалии» 1957 года. Если сучка по кличке Динамо ощенилась, то ее «мальчики» вполне могли использовать эти деревья по назначению. Владелец сучки, бывший полицейский, мирно почил в своей постели в восемьдесят девятом году – на нем была новенькая бело-голубая пижама от «Маркса и Спенсера».

47. Обожженные руки

Ласло Крекнер с криком примчался в больницу на Провоштрассе в Магдебурге. Его огромные руки, обожженные расплавленным золотом, напоминали красные перчатки, расшитые золотой нитью и в таких же блестках. Медсестры никак не могли запомнить имя и фамилию человека, чье прикосновение все превращало в золото. Ласло Крекнер стал, можно сказать, царем Мидасом с золотыми наперстками вместо пальцев.

Ласло умер в страшных мучениях, его рот еще какое-то время кричал от боли, а руки судорожно пытались сдернуть простыню. У него дома полиция обнаружила переносную печь, а в ней чугунный горшок. Печка с четырьмя горелками работала на газе, который шел от обычной кухонной плиты по резиновому отводному шлангу. Когда полицейские вошли в дом, раскаленная печка лежала на боку, а под ней булыжники, которые Ласло натаскал с улицы. Удивительно, как дом не сгорел. Золотые брызги прожгли красно-белые квадраты линолеума; казалось, невидимые игроки играют в шахматы причудливыми блестящими фигурками. На кухонном столе, в пакете из плотной коричневой бумаги, лежала груда золотых обручальных колец и браслетов.