Золото абвера

Виталий улыбнулся и прижал девчонку к себе. Мануэла ответила взаимностью и обняв Виталия, чмокнула его в щеку. Парень, расплывшись от удовольствия, возбужденно сказал:

— Серый, во девки жару дают, это не наши русские целки.

— Was ist das — даффать жару, — спросила Керстин.

— Это значит, что вы подкидываете нам угля, — ответил Сергей.

— Что он сказал, — спросила по-немецки Мануэла Кэрстин.

— Они сказали, что хотят, чтобы мы жгли уголь, — ответила Керстин.

— Какой уголь, — спросила Мануэла. — Им что не хватает угля? У них что, дома холодно?

— Я не знаю. Я не понимаю, зачем русским уголь, — ответила Керстин.- Warum Ihnen die Kohle, — обратилась она к Сергею.

— Что она спрашивает, — спросил Сергей Виталия.

— А хрен их знает. Спрашивает, зачем нам Коля, — сказал Виталий.

— Какой Коля?

— Я что знаю, какой Коля. Может они еще хотят Колю с собой взять.

— Какой Коля, — спросил Сергей Керстин.

Та сделала задумчивое лицо, и немного подумав, ответила:

— Еine Minute…один минута.

Керстин встала из-за столика, и, взяв бумажную салфетку, вышла из кафе на улицу. Сергей и Виталий переглянулись.

— Кузина за углем пошла, — сказала Мануэла по-немецки.- Vetter fЭr die Kohle ging.

— Керстин за Колькой пошла. Сейчас он тебе навалит по пятаку, — сказал Виталий. — Ты его девку охмыряешь…

— А вдруг Коля, ее брат — что тогда?

В эту минуту над дверями зазвонил колокольчик, и Керстин вошла в кафе, что-то пряча за спиной. Она интригующе улыбалась и присев за столик, положила на него угольный брикет, завернутый в бумажную салфетку.

— Sie wollten die Kohle. Nehmen Sie, — сказала девушка.

Тут до Виталия дошло. Он, закрыв лицо руками, стал смеяться. Его прямо колотило от смеха.

— Ты чего ржешь, — спросил Сергей, ничего не понимая.

— Коля, Коля, Коля — это же не имя. Коля это по — немецки кульэ. Это уголь, — хохотал Виталий так, что за прилавком кафэ даже засмеялась пожилая немка Марта, которая краем уха слушала разговоры молодых.

— Ты представляешь Серый, мы думали это Коля, а это кульэ — уголь, — хохотал Виталий. Тут до Сергея дошло, что Коля и кульэ это разные вещи. Он засмеялся. Теперь Мануэла и Керстин смотрели на русских, ничего не понимая.

— Warum sie lachst du, — спросила Керстин Сергея, — почьему туй смеяться…lachs.

— Потому что мы думали, что уголь это Коля, — Kohle est Kolya…

— Почему они смеются, — спросила Мануэла по-немецки.

— Они думали, что уголь это имя Коля. Ну типа святой Николай, — ответила Керстин.

— А я поняла. Они думали, что святой Николай, это кусок угля, — ответила Мануэла, констатируя трудности перевода.

В эту секунду до девчонок дошло, что они запутались с переводом сами и запутали своих новых русский камрадов. Девчонки засмеялись так же заразительно, как секунду назад ржали пацаны.

Глава 2

Идея пригласить девчонок на школьную новогоднюю дискотеку была спонтанной. Гражданки Германии в школе ЗГВ без разрешения политотдела армии и особого отдела — это был настоящий нонсенс и шок. В те доперестроечные времена без согласования с компетентными органами, такое даже представить было практически невозможно. По своей наивности девчонки согласились сразу. Ведь им были неведомы порядки царимые в русских городках, и было неизвестно о тех последствиях, которые могли иметь их новые друзья. В то время на границе «застоя» и «перестройки» все отношения, между гражданами разных государств, пресекались осо-бым отделом «на корню» как и десять и двадцать и сорок лет назад. В таких связях всегда виделось только негативные и порочащие социалистический строй чуждые явления. Но во все времена, молодым было наплевать на идеологию и свой путь они выбирали своим сердцем. Они руко-водствовались чувствами, и просто хотели любить, не смотря на свою национальную принад-лежность.

Пройдя тайными «партизанскими тропами» девчонки в назначенное время с немецкой пунктуальностью, оказались в совершенно запретной зоне, советских оккупационных войск. Ведь тогда любой часовой, любой патруль без разговора мог поставить точку не только в их дальнейшей карьере, но даже и в жизни. Связи особого отдела, благодаря истинному коммунисту и соратнику КГБ Маркуса Вольфа были довольно сильны со связями немецкой службы ШТАЗИ. Такой симбиоз всегда порождал новые жертвы двух социалистических систем. Дружественные службы, изначально пресекали все отношения своих граждан. Возможно, в них видели угрозу обеим государствам, на уровне ядерного и химического оружия.

Когда началась эта история, канцлер ФРГ Гельмут Коль и Михаил Горбачев уже стояли на обломках берлинской стены, а советские войска расквартировывались, там где в поле гулял ветер, а дорог не было даже на оперативных картах Генерального штаба. Что это было пусть останется на совести историков и политиков. Ни кто из них не понимал, что западногерманские немцы, никогда не смогут принять приверженцев идей Карла Маркса и Ленина, а с падением Берлинской стены уже единая Германия вновь разделится на истинных немцев и немцев восточных.