Читаем Золото для индустриализации. Торгсин полностью

«Туризм в СССР». Страница французского еженедельника «Le Pèlerin» (1931). Зарисовки из советской жизни показывают возможность покупать товары в Торгсине как привилегию иностранцев, недоступную советским гражданам, и убеждают, что в стране коммунизма существует классовое неравенство. Из коллекции автора


Реклама товаров и услуг Торгсина


«От Москвы до самых до окраин»

Короткое слово «ТОРГСИН» скрывало антиподы: зеркальные столичные оазисы деликатесов и антиквариата и грязные провинциальные лавочки, где голодные крестьяне меняли припрятанный царский золотой чекан на мешки с мукой.



Антикварный магазин Торгсина в Москве, ок. 1931. Автор: Branson DeCou. Digital Archive, University of California – Santa Cruz


Торгсин в Путивле, Украина, 1933–1934. Сумской областной краеведческий музей


Торгсин в Путивле, Украина, 1933–1934. В центре зала столы приемщиков-оценщиков ценностей. Штат магазина – мужчины. Путивльский краеведческий музей


Антикварный отдел одного из московских торгсинов, 1932. РГАКФД


Торгсин, меховой отдел. Москва, 1932. Глядя на это рекламное фото, трудно поверить, что страна стоит на пороге массового голода, который унесет миллионы жизней. РГАКФД



Очередь за мукой и хлебом в Торгсине. Харьков, 1933. Уникальные фотографии из «Красного альбома» австрийского инженера Александра Винербергера сделаны во время массового голода на Украине. Хранятся в коллекции кардинала Теодора Иннитцера, Вена; копии переданы в Центральный государственный кинофотофоноархив Украины им. Г. С. Пшеничного



Портовые торгсины, Ялта и Одесса, ок. 1931. Автор: Branson DeCou. Digital Archive, University of California – Santa Cruz


Торгсин в Одессе, ок. 1931. Вероятно, это и есть скандальное хозяйство Гольдштейна, вызвавшее распущенностью нравов бурю негодования портовых интерклубов. Автор: Branson DeCou. Digital Archive, University of California – Santa Cruz


Шипчандлерство Торгсина в Ленинградском порту. Почтовая карточка, начало 1930-х годов. Из коллекции автора


Деньги Торгсина

Цены Торгсина исчислялись не в простых, а в «золотых» рублях. «Золотой» рубль нельзя было подержать в руках или увидеть. Он был условной расчетной единицей. В обмен на реальные ценности люди получали в Торгсине бумажки – в начальный период товарные ордера (ТОТ), а затем – именные книжки с отрывными талонами и разовые квитанции. Деньги Торгсина имели хождение только в его магазинах и нелегально на черном рынке. Торгсин не был ломбардом. Выкупить свои ценности было нельзя.


«Золотая» торгсиновская копейка (1932) – наиболее ранняя форма торгсиновских денег. Правила на обороте денег Торгсина предупреждали людей, что они отдали ценности безвозвратно. Из коллекции автора


Более поздняя форма денег Торгсина. Штамп с названием города указывает на то, где люди сдали ценности и могли покупать его товары. Из коллекции Льва Григорчука


Царский золотой чекан из «земельных банков» и других схронов в голодные годы спас миллионы людей. Торгсин купил у населения царских золотых монет на сумму порядка 45 млн руб., что составило, исходя из цены скупки, около 35 т чистого золота.


Образцы именной расчетной книжки и разовых квитанций. ЦДАВО Украины


Советские деньги времен Торгсина

На этих фотографиях – деньги, которыми в первой половине 1930-х годов люди платили в невалютных магазинах. Официально «золотой» торгсиновский рубль был равен обычным 6 рублям 60 копейкам. Во время голода, однако, на черном рынке за торгсиновский рубль давали от 60 до 70 простых рублей.


Советский чекан


Советские рубли 1930-х годов. Торгсин не принимал их


Шлите доллары на Торгсин!

Элитные магазины в столицах и неприглядные лавчонки в провинции – торгсиновская сеть покрыла всю страну, но и за границей зазвучало: «Шлите доллары на Торгсин!»


Рекламный проспект на английском языке (1935) призывает иностранцев переводить валюту на Торгсин для родственников, живших в СССР. Среди главных форпостов Торгсинии на карте показан Биробиджан, столица Еврейской автономной области – львиная доля переводов из-за границы была «еврейскими деньгами». На обратной стороне проспекта – перечень городов, в которых работали торгсины, а также прейскурант. Из коллекции автора


Советская почтовая открытка с видом на Кремлевскую набережную и рекламой товаров Торгсина на немецком языке. Выпущена тиражом 30 тыс. экземпляров. Из коллекции автора


Перейти на страницу:

Все книги серии Historia Rossica

Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения
Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения

В своей книге, ставшей обязательным чтением как для славистов, так и для всех, стремящихся глубже понять «Запад» как культурный феномен, известный американский историк и культуролог Ларри Вульф показывает, что нет ничего «естественного» в привычном нам разделении континента на Западную и Восточную Европу. Вплоть до начала XVIII столетия европейцы подразделяли свой континент на средиземноморский Север и балтийский Юг, и лишь с наступлением века Просвещения под пером философов родилась концепция «Восточной Европы». Широко используя классическую работу Эдварда Саида об Ориентализме, Вульф показывает, как многочисленные путешественники — дипломаты, писатели и искатели приключений — заложили основу того снисходительно-любопытствующего отношения, с которым «цивилизованный» Запад взирал (или взирает до сих пор?) на «отсталую» Восточную Европу.

Ларри Вульф

История / Образование и наука
«Вдовствующее царство»
«Вдовствующее царство»

Что происходит со страной, когда во главе государства оказывается трехлетний ребенок? Таков исходный вопрос, с которого начинается данное исследование. Книга задумана как своего рода эксперимент: изучая перипетии политического кризиса, который пережила Россия в годы малолетства Ивана Грозного, автор стремился понять, как была устроена русская монархия XVI в., какая роль была отведена в ней самому государю, а какая — его советникам: боярам, дворецким, казначеям, дьякам. На переднем плане повествования — вспышки придворной борьбы, столкновения честолюбивых аристократов, дворцовые перевороты, опалы, казни и мятежи; но за этим событийным рядом проступают контуры долговременных структур, вырисовывается архаичная природа российской верховной власти (особенно в сравнении с европейскими королевствами начала Нового времени) и вместе с тем — растущая роль нарождающейся бюрократии в делах повседневного управления.

Михаил Маркович Кром

История
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»
Визуальное народоведение империи, или «Увидеть русского дано не каждому»

В книге анализируются графические образы народов России, их создание и бытование в культуре (гравюры, лубки, карикатуры, роспись на посуде, медали, этнографические портреты, картуши на картах второй половины XVIII – первой трети XIX века). Каждый образ рассматривается как единица единого визуального языка, изобретенного для описания различных человеческих групп, а также как посредник в порождении новых культурных и политических общностей (например, для показа неочевидного «русского народа»). В книге исследуются механизмы перевода в иконографическую форму этнических стереотипов, научных теорий, речевых топосов и фантазий современников. Читатель узнает, как использовались для показа культурно-психологических свойств народа соглашения в области физиогномики, эстетические договоры о прекрасном и безобразном, увидит, как образ рождал групповую мобилизацию в зрителях и как в пространстве визуального вызревало неоднозначное понимание того, что есть «нация». Так в данном исследовании выявляются культурные границы между народами, которые существовали в воображении россиян в «донациональную» эпоху.

Елена Анатольевна Вишленкова , Елена Вишленкова

Культурология / История / Образование и наука

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное