Золото друидов

— Интересно гостишь, Агнар. Что не поделили? Золото? Меха? Дань? — Маленький конунг почти выплевывал слова, голос его едва не срывался от злобы.

Агнар окинул Кьяртана долгим, не предвещающим ничего хорошего взглядом. Однако тон конунга остался абсолютно бесстрастным.

— У тебя есть человек, способный читать следы?

Явно сбитый вопросом с толку Хорек молча кивнул.

— Позови его. Он сможет доказать мою невиновность намного лучше любых слов. — Видя, что Кьяртан колеблется, конунг добавил. — Я обещал мир, а я еще никому не давал повода сомневаться в моих словах.

Хорек так же молча кивнул, кольчужная бармица прошелестела по затянутым в железо плечам, обернулся к ладьям и выкрикнул имя. — Торольф!

Следопыт Кьяртана оказался столь же сухощавым, но в отличие от владыки спокойным до меланхолии. Он почти в точности повторил, недавно проделанные Ульфом действия.

Выслушав воина, Кьяртан скинул шлем и радушно оскаблился. Черты лица у конунга были тонкие и мелкие, отчего улыбка вышла больше похожей на оскал небольшого лесного хищника. Торгейр вполголоса заметил, что, возможно, Кьяртана прозвали Хорьком не только за запах.

— Отринем же недоверие, Агнар конунг, сын Олава.

* * *

Конунги идут по узкой полосе пляжа. Волны с мерным рокотом бьются о песок у самых башмаков. Агнар движется легко и стремительно, более низкорослый Кьяртан вынужден постоянно сбиваться с привычного стелющегося шага и семенить, чтобы нагнать его.

На ходу Кьяртан, видимо, чувствовавший вину за произошедшее, постоянно прерываясь, чтобы отдышаться, сбивчиво объясняет.

— Мы договорились с Сигвальдом… У меня были дела с твоим дядей… Я обещал привезти ему кой-какую снедь.

— Я знаю об этом. Потому и поднял белый щит. — Агнар остановился у двух крупных каменюк, почти полностью покрытых серым пушистым мхом, и уселся на больший валун. — Кьяртан, что происходит? Мы возвращаемся из Валланда, а берега жужжат слухами, как пчелиный рой, и каждая пчела жужжит свое. Я слышал о тебе как о разумном человеке, человеке который обычно в русле событий. Хотелось бы узнать, что ты об этом думаешь?

Маленький конунг поерзал, устраиваясь на втором камне, некоторое время помолчал, гадая с чего бы начать.

— Это началось внезапно. В середине лета здесь пропало несколько ладей. Но корабли были из разных фьордов, и их капитаны особо друг друга не жаловали. Все решили, что хевдинги не поделили между собой финнскую дань. Через пару седмиц поползли слухи о сожженных усадьбах и ушедших вглубь страны финских родах. Слухи ширились, по ним выходило, что полыхает уже все побережье. Вернувшиеся из летних походов вожди кинулись проверять, как дела у родни и друзей. Вернулись немногие. На побитых кораблях. Рассказывали каждый свое. Некоторые о морских чудовищах и ураганах, черных ладьях, возникающих из предрассветного тумана. Над ними тогда здорово смеялись. Истории других больше походили на правду. Представь, какой-нибудь агдирский викинг, только вчера похоронивший на обгорелых развалинах усадьбы родню, встречает поблизости ладью из того же Фирдира — а вот кто во всем виноват! В общем, все против всех. Я сам только вернулся от скоттов, а тут такое.

Агнар хмыкнул последнее замечание в свете того, что они чуть было не поубивали друг друга утром, его нисколько не удивило.

— И что в итоге? Разобрались, кто всему виной?

— Щас же. До конца никто ни в чем не уверен. Кто говорит, что это обычные междоусобицы или вконец обнаглевшие викинги, а слухи просто преувеличены. Кто — что тренды решили отнять у нас север. Кто, вообще, что финны взбунтовались. Берега полны слухами. Перед тем, как я отчалил, дошли вести, что в конце осени будет собираться большой тинг. Там и решится, что делать.

— Понятно. Что еще стоящего произошло этим летом?

— Да все как всегда. — Кьяртан наморщил лоб. — Фирдирцы ходили в Агдир, а те в свою очередь в Фирдир. Ну да это они так, по-родственному. В Мере было неспокойно, но тоже не больше, чем обычно. В общем, ничего стоящего.

— А что у соседей?

— У соседей. Ну, про трендов никто ничего толком не знает. Залезли в горы и думают, что дела окружающего мира их не касаются. В Эстланде как всегда немирье.

— Косматый все никак не успокоится?

— Не, не успокоится. Будто мало ему, что подмял под себя все тамошнее побережье с богатой торговлей. Так в последнее время все больше на север поглядывает. Вот этим летом собрался было на Уппланд идти, да тут у него собственные бонды восстали. Он же их дубит, как кожу, и сбивает, как масло. В общем, поход ему пришлось отложить.

— Так он не скоро волосы обкарнает. — Агнар скупо улыбнулся.

— Если обкарнает вообще. — Кьяртан с готовностью поддержал шутку, над которой уже несколько лет смеялся весь север. — Надо же было пообещать такое бабе: не стричь волосы, пока не подчинит себе весь север от Финнмарка до датского вала. Вот и ходит волосатый, и будет ходить.