Золото друидов

Ошеломленное молчание сменилось сдавленными проклятия. Обозленные воины и без понуканий изо всех сил налегают на весла.

Черные паруса улепетывают, иногда пропадая в тумане, но тут же появляясь вновь. Несмотря на то, что ряды их весел опускаются мерно и резко, вскоре становится ясно, что ладьи Согна быстрее. Несколько свободных от гребли воинов разносят по рядам тяжелое оружие. Доспехи конунг, несмотря на жалобы и ругань, заставил надеть еще с утра.

— Раз! Раз! Раз! — Асмунд задал безумный темп. Вода пенится под безжалостными лезвиями весел.

Расстояние между ладьями сокращается до четырех перестрелов.

— Поднажмите, волчьи отродья! У них ладьи меньше, да еще сколько в бою полегло! Разделаем аки мясник свиную тушу!

— Ха! Ха! Ха! — Воздух судорожными рывками вырывается из легких гребцов. Каждый выдох приближает мелькающие в белесой пелене темные пятна вражеских парусов.

До черных кораблей остается три перестрела.

— Асмунд, чьи это корабли?

— Не знаю, конунг, первый раз вижу что-то подобное.

— Понятно. Подгони людей.

— А ну, еще рывок! — рвет глотку Старый медведь.

— Ха! Ха! Ха!

Напряженные руки ритмично ворочают тяжелыми веслами. По спинам гребцов градом катится пот.

Два перестрела. Черные ладьи замедляются. Кажется, их гребцы вконец выдохлись.

Над скамьями проносится торжествующий крик — люди предвкушают битву и скорую месть. Асмунд, который еще недавно подгонял гребцов проклятиями, наоборот напрягается и мрачнеет.

— Не нравится мне это, конунг. Что-то они не торопятся. Готов об заклад биться, такие ладьи могут идти намного быстрее. — Седобородый викинг шумно, словно пробуя на вкус, вдохнул воздух. — Будь здесь поблизости скалы, я бы решил, что нас на камни заманивают.

— Но скал поблизости нет, — задумчиво произнес конунг.

Асмунд помотал головой.

— Если только недавно выросли. Я знаю эти воды аки свои пять пальцев. Было время, мы ходили сюда каждый год. Еще этот клятый туман. Гляди, еще больше замедляются. Странно все это. Может, драться решили?

— Может и решили. — В голосе конунга сквозит сомнение. — Однако лучше нам быть готовыми ко всему. Как там говорят финны: кто торопится в тундре, торопится умереть?

— Вроде так, — подтвердил Асмунд. — Сбавить ритм! Уменьшить ход!

По скамьям проносится сдавленное рычание. Воины разгорячены и жаждут боя, но люди слишком хорошо натасканы, чтобы проигнорировать прямой приказ. Весла начинают опускаться в воду в два раза медленнее.

Воспользовавшись паузой в гребле, Хьяль высовывает голову из-за борта.

— Они разворачиваются!

Действительно черные корабли начали выполнять сложный маневр. Весла одного борта поднялись, тогда как другие заколотили по воде быстрее. Темные точки засуетились у привязанных к парусам плетенных канатов.

— Осмелели что ли? — Сплюнул на мокрые доски палубы Торгейр.

— Видимо.

— Суши весла! Готовься к маневру! — В голосе Старого медведя явственно проступают тревожные нотки.

Весла неподвижно зависают над водой, но набранная скорость неумолимо влечет драккары вперед.

— А ведь я был прав. Это ловушка, — еле слышно шепчет Асмунд.

До вражеских ладей оставалось не более одного перестрела, когда из стремительно редеющего в лучах восходящего солнца тумана выскользывают еще два корабля. Паруса их черны как полярная ночь.

* * *

— Гребите, турсовы дети, если жизнь дорога! — Асмунд почти сорвал голос.

Ладьи Агнара уходят на север преследуемые четырьмя вражескими кораблями.

Их спасла чистая случайность. Выскользнувшим из тумана ладьям потребовалось всего несколько мгновения, чтобы поднять паруса. Этого времени выросшим на палубе вестландцам хватило с избытком. Используя остатки набранной скорости, драккары совершили плавный разворот и на полной скорости двинулись на север.

Люди изо всех сил напрягают мускулы, надрываясь на веслах. Около мачты, перенастраивая парус под изменяющиеся потоки ветра, суетятся моряки. Чуть позади уверенно держит ход Скрежещущий. Асмунд у правила тихонько ворчит, вроде себе под нос, на деле больше для стоящего рядом конунга.

— У них ход почти равен нашему, а вот позиция лучше. Им сейчас нас к берегу отжать проще, чем молодому ловчему кошаку поймать старую, слепую, уставшую от жизни мышь. Они разворот начали раньше. У них гребцы посвежее. У них…

— Асмунд…

— В общем, если боги не вмешаются, они нас сцапают.

Действительно, темные силуэты, возникшие из тумана, медленно, но неотвратимо нарастают. Острый глаз конунга уже различает зверя передней ладьи. С носового бруса готовится сорваться и броситься на врага хищная птица. С каждым мгновеньем ощеренный в безмолвном клекоте клюв становился все ближе.

— Сколько до них?

— Три — три с половиной перестрела.

Агнар нахмурился, резко развернувшись, зашагал по узкому проходу меж скамей, остановился около Торгейра и, приблизив лицо почти вплотную к уху, что-то прошептал.

Выпустив скользкую от пота и морской воды рукоять весла, которую тут же подхватил один из свободных от гребли хирдманов, Торгейр деловито полез под скамью и почти тут же вынырнул оттуда с массивным кожаным свертком.