Золото Джавад-хана

Отставному петербургскому градоначальнику пошел уже восьмой десяток, однако выглядел он еще старше своих лет. И причиной этому были не долгие годы боев и военных походов. И даже не тяжкое пулевое ранение, полученное Федором Федоровичем в позапрошлом году как результат покушения некой девицы Засулич — ранение, которое превратило его прежде времени в инвалида. Много больше состарил заслуженного генерала совершенно постыдный и несправедливый судебный процесс над стрелявшей в него террористкой и последовавший затем оправдательный вердикт господ присяжных заседателей.

— Прикажете подать закуски, господа?

— Да, Бетси, милая, конечно же, распорядись.

…Вместе с первою рюмкой французского коньяка граф закончил прервавшийся появлением Федора Федоровича рассказ — о некоем наглядном и возмутительном случае, который приключился с ним по пути из Москвы в Петербург. Издатель, публицист и профессиональный литератор, Михаил Евграфович давно привык к тому, что поделиться с ним подобными анекдотами относительно окружающей жизни почитал за право и обязанность едва ли не каждый из его приятелей или знакомых. Иногда эти истории оказывались вполне характерными, иногда — любопытными, а некоторые из них даже впоследствии находили свое отражение на страницах «Отечественных записок» или же книг Салтыкова.

— Вот и получается, по современному убеждению, — подвел итог Лорис-Меликов, — что не воровать в наше время нельзя, потому что не воровать — это значит не идти рядом с веком. Но надобно будто бы воровать «по моде», как принято — в этом и секрет весь. Чтобы и в заседание суда не попасть, и миллионы за собой навсегда закрепить, и финансистом прослыть…

После чего гости пришли к общему выводу, что, как ни крути, даже во всяком благоустроенном обществе по штатам полагаются: воры, неисправные арендаторы, доносчики, издатели помойной прессы, прелюбодеи, кровосмесители, лицемеры, клеветники, грабители, а все прочее есть не более чем утопия и пустые мечтания идеалистов…

— Кстати, вас уже можно поздравить? — поинтересовался хозяин дома.

— Да, полагаю, что завтра будет официально опубликовано…

— О чем это вы, господа? — перевела вопросительный взгляд на супруга Елизавета Аполлоновна.

— Граф назначен вчера в члены Государственного совета[18], - пояснил Михаил Евграфович.

— Поздравляю вас, ваше сиятельство! Это просто чудесно… огромная честь…

— И большая ответственность, — напомнил отставной градоначальник Трепов. — В особенности при нынешнем политическом положении и состоянии внутренних дел…

— Тогда еще немного коньяку? Или прикажете, по поводу, подать шампанского? — спохватился Михаил Евграфович.

— Да нет, не стоит, господа. Не будем смешивать…

— А вам что, Федор Федорович? — уточнила на всякий случай хозяйка.

Трепов в некоторой нерешительности оглядел стол с напитками. На лице его явно отображалось противоборство между желанием выпить в приятной компании — и настойчивыми запретами лечащего врача. Тем более что помимо початой бутылки французского коньяка перед ним были выстроены почти правильною шеренгой графины с домашней наливкой, казенная водка и что-то венгерское, в темном стекле.

— Спасибо, однако, пожалуй, пока воздержусь… возможно, за игрой, попозже.

Пить, как прежде, помногу и с удовольствием, не пьянея и не теряя солдатского хладнокровия, Федор Федорович теперь не мог из-за пули, оставшейся у него в животе после выстрела Веры Засулич.

— И вы к нам прямо из дворца? — Елизавета Аполлоновна опять оборотилась к графу.

— Да, мадам, прямо с аудиенции, от великого князя Константина Николаевича.

— Как его высочество? — поставил рюмку Трепов.

— Как всегда — в высшей степени деятелен и полон энергии.

— Как государь? Благополучен ли?

— Вполне благополучен.

— Ну, слава Господу… — Федор Федорович повернулся к образам и трижды осенил себя крестным знамением.

— Кстати, господа… — перекрестился вслед за ним Лорис-Меликов. — Государственный секретарь сегодня подал на высочайшее рассмотрение докладную записку по поводу безопасности помещений Зимнего дворца. Он настаивает на переводе собраний совета в другое здание.

— Куда же? — удивленно поднял брови Трепов. Всем было известно, что высший законосовещательный орган Российской империи по традиции собирается в зале на первом этаже Большого Эрмитажа, где даже одна из лестниц получила по этой причине название Советской.

— Пока не определено. Однако предполагается, например, Мариинский дворец.

— Весьма разумное, хотя и запоздалое мероприятие, — согласился бывший обер-полицмейстер.

Германские напольные часы отбили половину, после чего Михаил Евграфович посчитал уместным напомнить гостям об основной цели их сегодняшнего визита:

— Ну, что же, господа… пора и к делу приступить?

— О, да! Труба зовет гусар, как говорится… — без промедленья поддержал его сосед по дому и постоянный партнер по игре Федор Трепов.

— Пожалуй! Карта ждать не любит, — Лорис-Меликов также одобрительно кивнул.

— Прошу, присаживайтесь… Федор Федорович… граф… — хозяин показал рукой на стулья и на стол, который приготовлен был заранее для преферанса. — Да, милая?