Золото и тень

– Мне семнадцать, – настойчиво повторил Маэль. – Ливия, дай договорить. Я родился здесь, в Париже. Информация на моем удостоверении правдива. Полубоги не какие-то там вампиры! Да, мы тоже в каком-то смысле бессмертные. Мы умираем, как и люди. Обычно происходит это в старости, потому что благодаря божественной крови нас почти невозможно убить. После смерти наши сознания перемещаются в новые тела – в эмбрионы, которые только-только начали формироваться в материнских утробах. Наши гены берут верх, поэтому в каждой жизни мы выглядим одинаково и любим одно и то же. После смерти мы инстинктивно ищем женщин, которым суждено умереть молодыми или бросить своих детей. Полубогам приходится непросто. Многие из нас растут в детских домах. В двенадцать лет наши силы пробуждаются, и тогда с нами связываются боги. В отличие от нас боги не стареют. Мой отец всегда будет выглядеть на тридцать пять. Как бы то ни было, сначала мы встречаемся со своим родителем, а затем к нам приставляют наставника – бога, который будет о нас заботиться. История сотен тысячелетий доказала, что о чужих детях боги заботятся лучше, чем о собственных. – Маэль озадаченно покачал головой. – Это довольно… чудно`. А еще в двенадцать мы вспоминаем все свои предыдущие жизни.

У меня перехватило дыхание.

– Поверить не могу, – выдавила я.

Маэль слабо улыбнулся.

– Да, звучит довольно безумно.

– Но я не понимаю… – Я оборвалась посреди фразы и уставилась на Маэля, пытаясь осознать услышанное. Маэль прожил множество жизней, он столько всего повидал, столько всего испытал…

– Чего ты не понимаешь? – Маэль задумчиво скользил взглядом по моему лицу, словно пытаясь найти на нем ответ.

– Ты – переродившийся полубог, я – нимфа, чьи силы недавно пробудились. Нимф нельзя назвать могущественными созданиями. Вряд ли они представляют интерес для полубогов. – Я испытующе посмотрела на Маэля и спросила: – Но почему я не могу избавиться от ощущения, что мы встретились не случайно?

Казалось, мой вопрос выбил Маэля из колеи.

– Мне нужно… – Он оборвал себя на середине фразы и одобрительно улыбнулся. – А ты очень умна, нимфочка.

Подавив желание улыбнуться в ответ, я молча ждала, когда же он продолжит.

– Мне придется начать издалека, – сказал Маэль, задумчиво помешивая ложечкой в чашке. – Все дело в моей сестре… На самом деле она мне не сестра, мы не связаны кровью. Она была дочерью легендарного царя Мидаса, и звали ее Агада.

«Агада». Маэль произнес это имя с такой любовью и нежностью, что меня кольнула ревность.

– Я вырос при дворе. В те времена было принято, что дети приближенных царя растут при дворе. Моя приемная мать потеряла ребенка во время беременности, но не осмелилась сказать об этом мужу, опасаясь, что тот ее бросит. Все ее предыдущие беременности заканчивались выкидышами на поздних сроках. Поэтому она купила меня у одной проститутки.

– У твоей настоящей матери? – торопливо спросила я, не дожидаясь, пока он продолжит. – То есть самой первой?

Маэль грустно улыбнулся.

– Да. С нее началась моя бессмертная жизнь. Я никогда не видел свою настоящую мать. Она умерла от болезни до того, как я подрос и узнал о своем происхождении. Однажды я спросил о ней у отца. Отец ответил, что она была настолько прекрасна, что ей завидовали даже полубогини.

– Ты знаешь, как она выглядела? В кого ты пошел – в мать или в отца? Как это происходит у богов?

Все еще не могу поверить, что мы говорим об этом всерьез! Совсем недавно такие слова, как «боги» и «сверхъестественные способности» были для меня чем-то из области фантастики, но сейчас меня разбирало любопытство и я игнорировала свой скептицизм.

– От смертного родителя мы наследуем внешность, а от бога – силы и характер.

– А от женщины, которая вынашивает тебя при перерождении?

Маэль покачал головой.

– Это одна из причин, почему у нас не складываются отношения с нашими «временными», как мы их называем, матерями. Они сразу чувствуют, что с нами что-то не так, и убеждаются в своих подозрениях, когда мы вырастаем не похожими на родителей.

Это ужасно – использовать женщин как инкубаторы! Напоминает рассказы о феях и эльфах, похищавших людских младенцев и оставлявших вместо них своих детей. А как боялись этих подменышей суеверные…

– Значит, ты похож на мать?