Золото имеет привкус свинца

— Ай-да, братва, перекусим, а через часик закончим с этим судном и рванем в кабак, я угощаю. А ты, профсоюзно-зэковская подстилка, — он повернулся к Валентине, которая, между делом проверяла ходовую часть мостового крана типа «Ганс», что в порту величали метким прозвищем — «Месть за Сталинград» — ты еще ко мне на коленях приползешь, когда в кадрах узнают, с кем ты ведешь тайную переписку. Крановщица, не обращая ни малейшего внимания на ядовитые фразы бригадира, лишь монотонно постукивала маленьким железным молоточком то по колесам, то по сварке, проверяя целостность швов.

— Ищи себе замену, халява, или я буду просить главного инженера и главного диспетчера порта перевести тебя на другой причал, там себя и покажешь со всех своих б…х сторон.

— Ты чего, Костян, распетушился, не знаешь, разве, что наша Валюха лучшая крановщица в районе, — эти слова принадлежали седовласому с коростой на обмороженных щеках, коренастому докеру, — ты народ сначала спроси, а мы сами решим с кем работать, а то так не долго и самому слететь с бригадирства.

— Ребята, не ругайтесь, я не в обиде, дайте мне часок, я только домой сбегаю. Что-то на душе не спокойно, может, чайник забыла выключить, или утюг.

— Давай, беги, дружно отозвалась бригада, — только через час, чтобы, как штык была на своем месте.

Валентина махнула рукой и шустро юркнула под вагон с пиломатериалами, чтобы не давать крюк. Миновав проходную порта, она на ходу послала воздушный поцелуй молоденькому, коротконогому, непропорционально сложенному, вохровцу. Тот простодушно расплылся в дебильной улыбке и помахал рукой симпатичной крановщице. Затем девушка легко, как молодая лань, на ходу заскочила в служебный автобус, который, нервно провернув задние скаты на укатанном снегу, медленно двинул к освещенному редкими огнями рыжих фонарей, центру города. Через десять минут запыхавшаяся Валентина уже стояла у дверей своей квартиры, роясь в дамской сумочке в поисках ключей.

С третьего этажа ей навстречу спускался какой-то военный в белом полушубке, перетянутый кожаной портупеей. У Валентины отчего-то екнуло сердце и защемило в груди. Что-то такое знакомое и далекое вдруг нахлынуло на ее душу теплой и ласковой океанской волной.

— Привет, Валюша, не узнаешь? — военный приблизился почти вплотную.

— Господи, Витенька, — девушка припала к груди военного и тихо заплакала.

— Как ты, откуда, почему на тебе эта форма?

— Откуда,… оттуда, вот зашел тебя навестить и кое о чем попросить, поможешь.

— Ну, ты ведь знаешь, дорогой, для тебя все сделаю, только через сорок минут мне надо быть в порту, закончу смену, и скоро будем вместе. «Ангару», будь она трижды не ладна, надо срочно выпихнуть из порта. — Девушка рукой провела по колючей щеки возлюбленного. — Бедный, что они с тобой сделали. Ничего у меня борщ свежий, только сегодня утром сварила, бутылочка припасена, пока отдохнешь, а я уже и дома.

— Некогда отдыхать, любимая, — Лютый притянул девушку к себе и тяжело, словно странник, преждевременно окончивший свой путь, вздохнул, Виктору показалось, что земля уходит у него из-под ног, а в голове зазвенели колокольчики, как от выпитого стакана шампанского. У меня в машине «спецгруз», как раз на вашу «Ангару», так что собирайся, едем вместе.

— Дай, хоть пирожков с собой возьму, — Валентина отомкнула дверь, включила тусклый свет в прихожей.

— Может, хоть минут десять посидишь, чайку выпьешь, согреешься? — Валентина с тоской заглянула в глаза Лютому, и увидела там ледяную ночь. Но вот, засветилась одна искорка, словно полярная звезда на темном небосводе, вспыхнула другая, заполыхало полярное сияние в, казалось, бесцветных глазах уголовника и убийцы.

Валентина скинула ненавистную телогрейку и ватные штаны на холодный пол и начала раздевать Лютого.

— Боже, что у тебя с руками, она прижала перемотанные кровавыми тряпками руки себе к груди и потащила совсем беспомощного мужчину на диван.

— Ложись, я пока чай разогрею, соберу поесть… — Виктор держал ее за руку и не отпускал, она тоже не вырывалась, потом нагнулась и пара слилась в долгий мучительно-страстный поцелуй, переходящий в ласки, тихий шепот и любовные вздохи.

* * *

Серый сидел в кабине грузовика уже битый час и упорно боролся со сном. Он немного убавил отопление, чтобы его совсем не раскумарило. Лютый пригрозил, что отправит его в белые, безмолвные снега Колымы к мертвым охранникам и расстрелянным ментам на КПП при въезде в город, если Писатель хоть на секунду закемарит и пропустит что-то важное. Сергей побаивался Лютого, особенно, после того, как тот зверски и хладнокровно расправился с дежурным нарядом на контрольном пункте.