Золото Хравна

Тот безмолвно взирал на него сверху непроницаемыми расписными глазами. Зубчатая корона лежала на голове деревянного Олафа.

— Бедняга, — подхватил Стурла. — Сколько раз он, небось, стоял здесь и смотрел на нашего святого короля, вымаливая себе удачи в темном своем деле, и корона сияла ему в глаза, отражая свечное пламя!

Уже на церковном дворе Стурла внезапно расхохотался в голос. Он смеялся, и никак не мог остановиться, и хлопал Кольбейна по плечу. И многие из тех, кто пришел поздравить жениха и невесту, думали, уж не тронулся ли умом Стурла Купец с радости или с горя, что выдает замуж свою дочь.

— Нет, ты подумай, Кольбейн! Ты подумай! Он столько… он так… а они все это время были здесь, понимаешь? А он и не знал!

— Никто не знал, — усмехнулся Кольбейн в рыжие усы.

Глава 28

И все же наступил день, когда Вильгельмина решилась достать зеленое платье из чехла и взглянуть на него.

Но перед этим днем было много других: кони, сани, отец, Торлейв, дорога домой. Постоялые дворы, усадьба Никуласа Грейфи, где ночевали они в предпоследнюю ночь перед возвращением. Что Вильгельмине до того, что скажут в хераде? До того, что будут болтать в Городище? Бабушка, Буски, Агнед — вот кто любит ее; остальные не важны.

— Не думай о них, — советовал Торлейв, когда она заговаривала с ним о своих страхах, и целовал ее глаза. Но все же она боялась, сама не знала чего. Зеленое платье, обернутое полотном и аккуратно уложенное в дорожный сундук, точно было олицетворением этого страха.

— Хочешь — иди под венец в своей старой юбке, — сказал Торлейв, когда она поделилась с ним переживаниями. — Мне все равно, как ты будешь одета.

— Да нет, ты не понимаешь!..

Он не понимал.

Дом был уже совсем близко: еще немного — и за этой рощей покажется поворот к Таволговому Болоту. Ельник, дубрава, склон холма. Торлейв и Вильгельмина скользили на лыжах следом за медленным ходом саней.

— Стурла! — окликнул Торлейв. Стурла обернул к нему красное лицо. — Мы с Миной навестим Йорейд! Придем на Остров позже.

— Только не задерживайтесь! — кивнул Стурла.

Стояла тихая погода, редкие снежинки плавно опускались на землю. Рука Вильгельмины была в руке Торлейва, и так пришли они к усадьбе Йорейд. Геста лайнула за оградою — еще раз и еще, — и сразу же огромным черным клубком вылетел навстречу Буски и, взрывая снег и поскуливая, бросился к ногам Вильгельмины.

— Буски! Буски! — говорила она, и смеялась, и трепала его косматую голову, а он всё не мог успокоиться, и вилял хвостом, и лизал ее руки.

Йорейд стояла на пороге, смотрела, как они приближаются. И Вильгельмина впервые в жизни увидела, как стара Йорейд, как мала она, как одинок ее дом. Слезы навернулись ей на глаза.

— Ну, полно, дитятко! — сказала Йорейд, обнимая ее. — Полно тебе плакать! Пойдемте-ка в дом. Лепешек я напекла, и творог готов, а меду вчера принес мне один добрый малый, жену которого я вылечила от лихорадки. Вино разогрето, вот-вот остынет.

— Что же вы, тетушка Йорейд, знали, что мы к вам придем? — удивился Торлейв.

— А чего тут было не знать-то? — хмыкнула старуха. — Вон сороки-то как раскричались, на весь лес.

К Острову возвращались они уже в сумерках. Вильгельмина с благодарностью посмотрела на дальний склон, где темнел шпиль колокольни Святого Халварда. Она представляла, как отец Магнус погонял коня по холодному заснеженному лесу, миля за милей, до самого Нидароса, чтобы говорить с лагманом о Торлейве.

— Как он только решился на такое, — сказал Торлейв.

— Ты читаешь мои мысли?

— Не так уж это и трудно.

— Ну тогда прочти: что я думаю сейчас? — рассмеялась Вильгельмина, глядя в его глаза.

— И я тебя. Верно?

— Читаешь!

Они бежали мимо усадьбы Хёскульда Кузнеца. Хозяин на дворе запирал хлев.

— Ты ли это, Торлейв Резчик? — крикнул Хёскульд, когда они поравнялись с оградой. — Рад видеть тебя. О тебе тут рассказывали такое! Правда ли, что ты убил Нилуса из Гиске?

— Правда.

— Значит, не врут люди! И Стурла Купец жив-здоров?

— Стурла уже дома.

— Слава Богу! — перекрестился Хёскульд. — Темная была история! У нас тут всякое говорили… Ну да я не верил.

— Придешь ли ты в следующую субботу к нам на свадьбу, Хёскульд? — спросила Вильгельмина.

— Так вы решили пожениться! — обрадовался Хёскульд. — Ясное дело, приду.

И вот открылась перед ними ледяная поверхность озера. Часть льда была расчищена, на ней виднелись следы коньков и санных полозьев — видно, ребятишки не так давно катались с высокого берега.

Усадьба дремала под синим снегом. Точно огромным одеялом была укрыта она, но несколько веселых дымов поднимались от крыши к сумеречному небу. Торлейв вспомнил, как последний раз шли они здесь, — боль и страх той ночи тотчас ожили в его сердце. Вильгельмина обняла его руку.

— Все это позади, — сказала она. — А знаешь, что впереди, Торве?

— Что?

— Мое зеленое платье. Думаю, я больше его не боюсь. Сейчас приду и достану его из сундука, честное слово!