Золото Колчака

24 февраля 1919 года вице-директор Кредитной канцелярии Морис Соломонович Капущевский, находившийся в постоянной командировке во Владивостоке, телеграфировал Михайлову:

Считаю долгом довести совершенно недопустимом положении валютного вопроса безумной спекуляции русской валюты которой никто не борется. Дальнейшее промедление этой стороне государственной жизни может быть чревато тяжелыми последствиями… Мерой борьбы может служить лишь получение руки правительства крупной суммы иностранной валюты что может быть достигнуто залогом крайнем случае ликвидацией золота платины серебра которые для этого должны находиться Владивостоке.

В качестве ближайшей меры Капущевский рекомендовал «ликвидацию» серебра в связи со сравнительно высокими ценами на него в тот момент. Михайлов наложил резолюцию: «Приступить срочно». Резолюция относилась, по-видимому, не только к продаже серебра, но и ко всему комплексу мер, предлагавшихся Капущевским.

Наряду с имперским золотым запасом Колчак мог располагать золотом, хранившимся в отделениях Госбанка в Сибири и на Дальнем Востоке. На начало марта 1919 года золота в монете насчитывалось на 40 800 руб., в слитках — 290 пудов 1 фунт (0,41 кг) 23 золотника. В пересчете на золотые рубли по цене 5 руб. 45 коп. за золотник (4,27 грамма), установленной Центральным управлением Госбанка 30 апреля 1919 года, это составляло немногим более 6 млн руб.

Кроме того, в Сибири до начала мировой войны добывалось около 3 тыс. пудов золота ежегодно, что составляло две трети всей российской золотодобычи. Однако за годы войны и в особенности революции добыча упала в несколько раз. Рост добычи золота тормозило также изношенное и устаревшее оборудование. При этом золото добывалось шлиховое (самородное), которое требовало обогащения.

Колчаковский Минфин пытался стимулировать увеличение добычи золота, повышая закупочную цену, и к 15 сентября 1919 года цена золотника достигла 300 руб. Однако за счет продажи добываемого в Сибири золота разрешить финансовые проблемы колчаковского правительства было невозможно.

ОМСК — ВЛАДИВОСТОК. «ЗОЛОТОЙ ЭШЕЛОН» № 1

21 февраля 1919 года Совет министров постановил перевести иностранное отделение Кредитной канцелярии во Владивосток. В начале марта военный министр Н. А. Степанов говорил директору Иностранного отделения Кредитной канцелярии А. А. Никольскому:

Сегодня союзники еще дают нам снабжение, хотя и явно недостаточное. Завтра они могут перестать совсем, и симптомы есть. Последний из них — приглашение Ллойд Джорджа на Принцевы острова. Союзники быстро теряют интерес к нам после заключения перемирия… Золото — наш единственный ресурс, так как заводов почти нет, и все надо заказывать за границей. Но пока золото здесь, в подвалах Государственного Банка, мы можем иметь миллиарды и быть нищими. Оно должно быть во Владивостоке, где банки, биржа, торговля, порт — «окно» в цивилизованный мир. Я всецело разделяю об этом мнение вашего министра Михайлова. Надо бросить золото на весы «борьбы».

Говоря о нищете, генерал не преувеличивал. В тот момент все валютные ресурсы Омского правительства составляли 10 тыс. иен (5 тыс. долл.).

Однако доставить золото во Владивосток, находившийся более чем в шести тысячах верст от Омска, было не так просто. Между Новониколаевском (ныне — Новосибирск) и Красноярском на поезда нападали красные партизаны, на Дальнем Востоке и в Маньчжурии — хунхузы, но главное — надо было миновать «атаманские заставы» Г. М. Семенова в Забайкалье и И. М. Калмыкова в Уссурийском крае. Военный министр не рискнул отправить эшелон с русской охраной и обратился за помощью к союзникам. Эшелон отправился под британским флагом, чтобы обезопасить его от атаманов, не решавшихся посягать на имущество англичан (под британским флагом переправлялось английское снабжение). Поезд сопровождало полроты Гэмпширского полка с пулеметами. Тем не менее английский генерал, заменявший отсутствующего главного британского представителя А. Нокса, определял риск в 50 %.

«Золотой эшелон» состоял из пяти американских товарных вагонов, двух вагонов для команды и одного вагона для служащих Минфина. Вместе с золотом во Владивосток переправлялось иностранное отделение Кредитной канцелярии. Содержимое товарных вагонов, безусловно, представляло большой соблазн. Никольский нарисовал красочную картину погрузки ценностей, происходившую в обстановке строгой секретности:

Каждый слиток представлял почти чистое золото (999,6 пробы), весом в 30 фунтов, что равнялось маленькому состоянию — более 200 000 теперешних (воспоминания опубликованы в 1932 г. — О. Б.) франков. В кладовой Государственного Банка, когда туда проникали лучи солнца, эти слитки давали феерическую картину.

Кроме слитков, грузились мешки с монетами всех национальностей. Тут были английские соверены, 20-тифранковики (теперь =100 франкам), монеты в марках, гульденах, долларах, кронах, до пезет включительно.