Золото Ларвезы

Та хмыкнула и продолжила допрос. Начала выпытывать про господина Тейзурга и Крысиного Вора. Шнырь осторожничал, чтобы не разбудить смертельное господское заклятье, и она как будто понимала, в чем дело, вопросы задавала все больше окольные. Хотя от пинков это не спасало – отвешивали то справа, то слева, у него уже все нутро болело.

– Ты мерзкая жалкая букашка, – процедила царица с отвращением. – За то, что ты сделал, тебя осталось только раздавить… Медленно раздавить, начиная с пальчиков на ногах, чтобы ты подольше корчился от боли, чтобы тебе было еще хуже, чем мне!

– Да я же ничего не сде…

Новый пинок оборвал его отчаянный возглас.

– Займитесь им! – бросила Лорма, поднявшись со стула. – Сначала обыщите, вдруг у него есть что-нибудь ценное.

Поманив из покорной толпы парня с безвольно поникшей головой, она повисла на нем и давай угощаться – зло, жадно, взахлеб, роняя на подол капли крови, словно ей было невтерпеж худо, и только еда могла ее утешить.

А на Шныря, который давился всхлипами и от ужаса даже разрыдаться по-настоящему не мог, набросились ее прихлебалы, стащили деревянные башмаки, порвали на лоскутья зеленую курточку.

– А это что? – один из них стянул с него через голову шнурок с заветным мешочком. – Ну-ка, посмотрим…

И вытащил крысиный амулет, подарок рыжего ворюги.

– Не трожь… – просипел Шнырь, глотая слезы. – Не твое!

Хоть и приговорили его к лютой казни, не мог он смириться с тем, что его опять бессовестно грабят.

– Было твое, стало мое, – ухмыльнулся амуши. – Прелестная подвеска… А ну-ка, отними!.. Утю-тю!..

И начал вертеть крысиным амулетом перед носом у несчастного пленника. Шнырь, не отдавая себе отчета, что делает – ему бы сейчас в ногах у них валяться, пощады просить, хотя все равно не пощадят – ухватил свое сокровище, потянул к себе, но патлатый изверг сжал покрепче и тоже потянул к себе.

Предмет спора хрустнул.

Одна половинка осталась у гнупи, другая у его мучителя. Рассыпались клыки, покатились крохотные бусинки, отвалился хвост, похожий на засушенный корешок – вместе с кусочком кожи, к которому был приклеен и примотан нитками.

Но амулет-то был непростой, не абы где найденный! Шнырь ведь получил из рук Крысиного Вора – наглого и несговорчивого Хватантре Коварнайдо, которого хоть запугивай, хоть приманивай, все равно сделает по-своему, потому что никакой закон ему не писан. К чему он прикоснулся, то несет на себе отпечаток его зловредной натуры – этак о нем высказался один из демонов Хиалы, после того что он у них на плато Тугоррат учинил.

Ничего удивительного, что раздербаненный амулет поранил обоих спорщиков. Шныря лишь чуток царапнуло, зато амуши острый костяной обломок вонзился глубоко в ладонь, пропорол до кровищи. На землю упала тяжелая, темная с прозеленью капля…

Как бы маленький гнупи ни трясся от страха, он не был бы тем самым находчивым Шнырем, если б не воспользовался моментом!

Амуши скорчил гримасу, уставился с дурашливым изумлением на свою пострадавшую руку, а пленник тем временем упал на четвереньки и слизнул каплю чудодейственной крови. Другие злыдни не успели его остановить.

По жилам Шныря как будто промчался животворный огонь. Забыв о том, что посажен на цепь, он рванулся вперед – и цепь лопнула, словно была балаганным реквизитом из картонных колечек. Гнупи бросился наутек.

Он летел, как выпущенный из арбалета болт, ног под собой не чуя, даже боли от пинков и щипков больше не чувствовал. На изгибе замшелой каменной хребтины оглянулся, жмурясь на восходящее солнце: зубастые стиги и шары-кровопийцы увязались за ним, трое-четверо амуши тоже кинулись в погоню – небось Лорма прогневается, оттаскает их за травяные патлы, а то и вовсе казнит заместо неуловимого Шныря. Надо от них оторваться, пока заемная силушка не иссякла. Хорошо, что солнце не слепит зенки, а жарит в затылок, от дневного света кровь амуши не спасает.

Склоны, валуны, а кое-где и кустарник, сквозь который он с треском проносился напролом, не обращая внимания на царапины. Вишь ты, как выручил его своим подарком Крысиный Вор… За это можно и крыску простить, но не вслух, а про себя, на словах он и дальше будет припоминать рыжему разбойнику его беззаконное деяние. Лишь бы убежать от злыдней, что ж они никак не отстанут, даже как будто нагоняют…

Силушка постепенно таяла, зато Кабаюн ближе к своей сердцевине стал похож на настоящие горы, хотя и не шибко великие: тут тебе и кручи, и разломы – ежели повезет перескочить через ущелье, которое преследователи враз одолеть не смогут, он оставит их с носом. Пока те станут искать обходные пути, карабкаться вниз, потом вверх, ловкий Шнырь будет уже далеко.

Сбоку щелкнули зубы стига. Он отчаянным прыжком ушел в сторону и метнулся вверх по краю расщелины – туда, где она расширялась. Амуши нагоняют, но он их всех перехитрит… Он перескочит, а они не перескочат…

Вот как раз подходящее место! Заложив петлю, Шнырь с разгона сиганул на ту сторону – почти вслепую, наперерез неистовому утреннему солнцу.