Золото (ЛП)

касаются моих. Его рука скользит за мою шею, а большой палец нежно

поглаживает мое горло. Он испускает рычание. А затем он целует меня так

страстно, что я ничего не могу сделать, как только уступить его языку и

схватиться за его рубашку, привлекая его ближе.

Моя голова кружиться от его поцелуя, все вокруг вертится, пока я

снова не оказываюсь в серой дымке, и мгновение исчезает в прошлом. В

будущее.

– 41 –

Я нахожу Остина в голубой комнате, читающим потрепанную книгу.

Он снимает очки, когда я врываюсь и сажусь на диван рядом с ним.

– Скажи мне, что случилось с Дану.

Он кладет книгу на столик возле себя.

– Знание будущего не изменит его.

– Будущего? Это случилось в прошлом.

Остин смотрит в сторону.

– Конечно.

– Что? Что-то должно произойти в будущем, что приведет к смерти

Дану?

– Как ты сказала, это уже произошло. – Его взгляд падает на мою

грудь, и серьезное выражение лица преображается озорной улыбкой. – Я

знаю этот свитер.

Я смотрю на голубоватую кофту с V-образным вырезом. Я купила ее в

Кет. Это первый раз, когда я ее надела. Он может знать ее только с

сегодняшнего утра. Тысячу лет назад.

– Ты помнишь?

– Боже, да. – Он подается вперед и вдыхает. – Ты пахнешь точно также.

Как лес.

– Ты рассказал мне о Морриган.

Он подносит руку к моему плечу, его большой палец проводит круг

возле моего воротника.

– Знаю.

– Почему ты не хочешь рассказать мне про Дану?

– Прошлое уже произошло, Брианна.

– Если оно произошло, то не будет никакого вреда в том, чтобы

рассказать мне, что случилось. Ты не хотел убивать Дану. Я знаю это. Ты не

лез из кожи вон, чтобы начать войну между Сынами Киллиана и бандиями. И

ты не желал ее смерти.

– Все верно.

Рука Остина скользит к моему запястью. Он переворачивает его и

подносит к своим губам, нежно целуя гладкую кожу, приподнимая рукав

моего свитера к локтю.

– Ты пытаешься отвлечь меня?

Он провидит языком от моего запястья до края рукава. И поднимает на

меня взгляд.

– Получается?

– Да. – Я отнимаю у него руку. По моей коже все еще бегают мурашки.

– Просто скажи мне.

Он вздыхает.

– Мне тебя не переубедить, ведь так?

– Ты же доверяешь мне, верно?

– Всей своей жизнью, – произносит Остин с уверенностью, не

оставляющим места никаким сомнениям. Я верю ему.

– Тогда скажи мне правду.

– Хорошо. – Линии беспокойства снова пролегли между его бровями.

Я тянусь и разглаживаю их.

– Я смогу справится с этим. И не возненавижу тебя. – Я уже знаю

Остина. Когда-то он был моим врагом, но я понимаю его готовность убивать

ради того, чтобы защитить тех, кого любит. – Я прощу тебя, – шепчу я.

– Я не убивал Дану.

Черт. Не то, чего я ожидала.

– И это не был Киллиан. Но ни у кого другого не было причин – если

только – боже мой. Это была Гвин?

Это моя вина? Вызвала ли я смерть Дану, стараясь предотвратить ее?

Подсказала ли я Гвин идею убить мать, чтобы разжечь войну?

– Нет.

– Тогда кто? – Меня трясет. Я не могу остановить дрожь, сотрясающую

меня.

Он берет мои дрожащие руки в свои.

– Это была ты, Брианна. – Он закрывает глаза. – Это была ты.

– 42 –

Я не могу представить себя убивающей Дану. Но теперь, когда знаю,

что это была я, я смогу остановить убийство. Смогу контролировать свои

действия. И чтобы ни случилось, я не убью Дану. Я смогу остановить войну.

Я просто могу больше никогда не возвращаться к руинам. Если меня

там не будет, чтобы убить Дану, то этого не случиться. На сей раз, уклонение

чувствуется как реальный вариант.

Легко держаться подальше от руин. Труднее удержаться от поездки в

город и сорвать ожерелье с шеи Порции. Но у нас еще есть время до Сбора. И

Бог свидетель, я не желаю быть нигде кроме как в настоящем, наслаждаясь

каждым мгновение и сохраняя их в сердце.

Следующие несколько недель проходят в водовороте сражений на

мечах, конных прогулок и поцелуев. Я стараюсь дотянуться до своей силы

без ожерелья, но становится все более очевидным, что этого никогда не

произойдет. Сама мысль противостояния бандии без каких-либо сил –

достаточно пугающая. И усугубляется тем, что я знаю, насколько сильно

скажем, бандия ненавидит меня. Я откладываю так долго, как могу.

Для меня до сих пор неожиданность, когда подходит неделя Сбора. Ах

если бы мы с Остином могли отгородится от мира навсегда.

Мы не можем.

У нас есть только два дня.

Я уже лучше владею мечом, особенно после того, как Остин сделал для

меня небольшой, более пропорциональный моему размеру. Я быть может

даже смогу защищаться, если дойдет до боя один на один. Но мы будем в

меньшинстве. Если только я не смогу вернуть свое ожерелье. Мы с Остином

овцы, идущие на бойню.

Если мы только не примем другого решения.

– Может быть, нам следует уехать. – Я едва прикасаюсь к яйцам за

завтраком. – Мы никому не нужны мертвыми.

– Это то, чего ты хочешь? – Остин никогда не просил меня не

сражаться, но в его голосе слышится надежда.

– Может ли Лайам по-прежнему втягивать нас в это, когда наши силы

пропали?

– Я так не думаю. Я не могу больше чувствовать врат.

Неужели все так просто? Мы просто можем уйти и оставить Сынам

сражаться? Оставить Порции ожерелье, которое является ключом к моей

силе?

– Хорошо.

Остин приподнимает брови.

– Хорошо?