Золото (ЛП)

Лайам поднимает руку, прикрывая глаза. Его лицо выглядит бледным

даже в золотистом свете.

Я не могу оторвать от Остина взгляд. Невозможно смотреть на него и

не понимать, почему богам поклонялись. На нем только клетчатая ткань,

обернутая вокруг его бедер и обнажающая ровные линии золотистой кожи,

которые выглядят, словно вырезаны руками мастера. Его волосы по-

прежнему взъерошены, а в сочетание с идеальными чертами лица, заставляет

его казаться почти осязаемым. Один взгляд в его глаза, озаренные

золотистым светом, который кажется, исходит извне – и становиться ясно,

Остин не дружелюбный бог. Его взгляд одновременно царский и

смертоносный, когда он взирает на Лайама.

Остин заносит свой драгоценный меч, острие лезвия касается кожи над

воротничком.

– Тебе здесь не рады, – произносит он, словно меча у шеи само по себе

не достаточно, чтобы донести сообщение.

Лайам склоняет голову, но его рот искажается в презрительной

усмешке.

– Милорд.

Остин принимает человеческий облик; и небрежно садится, поднимая

чашку чая.

– Микл? Можешь проводить Лайама?

Лайам не смотрит ни на одного из нас, когда встает и проходит к двери.

– Ты всегда был более безрассудным, чем умным. Сегодняшняя

дерзость – завтрашнее сожаление.

Остин закатывает глаза.

– Ты не мой бог, Лайам.

Лайам смеется над этим.

– Что ж, как я и думал. Ты становишься человеком.

Остин встречается с Лайамом взглядом.

– Еще нет.

– Скоро.

Лайам посылает Остину воздушный поцелуй, прежде чем последовать

за Миком в холл.

Остин дожидается, когда последние шаги смолкают в тишине, прежде

чем заговорить вновь.

– У нас не остается времени.

Я не понимаю ничего из этого, но не упускаю того, как Остин

нахмурил лоб. Он волнуется.

– Что это было?

Остин наливает себе еще одну чашку чая.

– Лайам веками жаждал заполучить мой трон. Это на него похоже,

теперь ему захотелось помыкать и мной.

– Как именно он сверг тебя?

– Я теряю свои силы, Брианна. Все.

– Но я видела тебя. Ты спас меня, когда я тонула, и только что …

– С каждым разом требуется все больше усилий.

Остин помешивает кубик сахара в чае. Лайам имел в виду буквально,

когда сказал, что Остин становиться человеком? Я пытаюсь переварить это.

– Как?

– Волшебство легко сотворить, но не так легко отменить.

– Отменить?

– Обратное заклинание, котороя я использовал, чтобы спасти твоего

коня – обманчиво легко выполнить, не правда?

Я киваю. Я использовала то же самое заклинание, чтобы воскресить

Блейка из мертвых. Все, что мне нужно было – произнести несколько

древних слов.

– Подобная сильная магия не дается даром.

– О чем ты говоришь? Ты теряешь силы из-за того, что ты сделал,

чтобы спасти Дарта?

Остин не смотрит на меня. Он потирает виски и пристально глядит на

коричневую жидкость перед ним. Наконец он вздыхает и поднимает глаза.

– И то, что ты сделала с Блейком.

– Блейком? Как то, что я сделала с Блейком влияет на тебе?

– Не на меня.

До меня мгновенно доходит. У заклинания, что я использовало – есть

последствия.

– Я потеряю силу из-за того, что я сделала, чтобы спасти Блейка?

– Боюсь, что так.

У меня едва было время, чтобы свыкнуться с тем, что я есть. Не

справедливо. Я, наконец-то, готова сражаться. А теперь, возможно, не сумею.

– Сколько у меня осталось времени?

– Сначала – просто промедление. Едва заметное. Вскоре нужно будет

прилагать усилие, чтобы выполнить даже простейшее заклинание. Далее

станет только труднее. А через несколько недель мы оба будем беспомощны.

– Этого со мной еще не случилось. Может быть, и не случится.

– Случится.

Я расправляю плечи.

– Тогда нам придется действовать быстро.

– Брианна, не все так просто.

– Но это так. У меня все еще есть сила. Так же как и у тебя. Нам не

нужно ждать, пока Сыны отыщут нас. Мы найдем их и уберем одного за

другим. Пока все еще можем.

Остин вздыхает.

– Мы не можем.

– Почему нет?

Складка на его лбу снова возвращается.

– Потому что теперь мы на их стороне.

– 17 –

Я не желаю быть на стороне Сынов. Но чем больше я об этом думаю,

тем больше понимаю, что Остин прав. Если мы уничтожим Сынов, боги

вернуться, но нас среди них не будет. Мне претит сама мысль о Лайме,

господствующим над нами не меньше, чем Остину. Если остальные похожи

на него, у нас серьезные проблемы.

– И что теперь? – спрашиваю я. – Мы не можем убежать, и не можем

сражаться.

– Мы сделаем то, что делает каждая армия, когда нуждается в

союзниках. Мы будим любезными.

Он хочет, чтобы я была любезной? С Блейком и Порцией? С Джона и

Рашем? С Мэллори и Сьеррой и с остальными чистокровками, которые

провели последние несколько месяцев, делая все возможное, чтобы я точно

знала, как сильно они меня ненавидят?

– Невозможно.

Он смеется.

– Для общего блага. Чтобы спасти человечество.

– Я скорее буду жить под башмаком у Лайама.

– Не будешь. Он садистский ублюдок.

– И чем же Джона Тимкен лучше?

Остин видел, как Джона пытался убить меня прошлой весной.

– Лайам убивает ради удовольствия.

– Как Раш Брутон?

Ресторан Раша – эротическая мечта таксидермиста12. Он убивает

животных ради спортивного интереса и набивает их словно извращенные

трофеи.

– Лайам не остановится на животных. Люди также могут стать для него